Ловушка для идеального мужчины - стр. 2
Историк Сергей Богаченко прихлебывал из красно-белого стаканчика приостывший кофе, смотрел на собравшуюся толпу и чувствовал легкий тремор, хотя в его жизни этих первых звонков был уже десяток. Однако это первое сентября было особенным. Окинув взглядом толпу, он поискал дочь в толпе старшаков, не увидел и досадливо поморщился.
В конце августа в воздухе всегда витает некая обреченность, смешанная с нетерпением, знакомая любому, кто имеет хотя бы какое-то отношение к школе или иным учебным заведениям. Август, это верхушка лета, его пик, после которого – всё, амба, новая жизнь, что начинается с высокими, как штыки стеблями срезанных гладиолусов, стриженными макушками мальчишек-первоклассников, гигантскими бантами худеньких девчонок с заострившимися от волнения личиками, напуганных нежданными перспективами и первым осознанием, что беззаботному детству пришел каюк. Впереди новая жизнь с новыми обязанностями. И даже то, что на первую линейку первого сентября тебя поведет мама и даже будет держать за потную ладошку не очень ободряет, поскольку она сама волнуется и боится. А потом, второго сентября, ты пойдешь в школу один, с полным осознанием собственного взросления.
Школьники постарше и студенты, усыпанные звездочками воспаленных прыщей, к концу лета относятся более философски, принимая его со знакомой обреченностью и взвешивая перспективы грядущих встреч, тусовок и развлечений, потому что это время не предназначено для бесконечной зубрежки. Молодость скоротечна, надо успеть сделать все: подраться, влюбиться, возненавидеть, ощутить вкус чужих, пересохших губ и прочие плотские радости с разной степенью везения. Учителям же, вольно или невольно, придется определенным образом участвовать во всех событиях, разгребая завалы подростковых драм и лишь уповая на небеса, чтобы в том году их было немного меньше.
Сергей залпом допил кофе, поискал, куда можно выбросить стаканчик, но до урны было далеко. Смяв бумажную тару, он принялся запихивать стаканчик в свой потертый кожаный портфель, который, естественно, тут же воспользовался случаем и расстегнулся, выплюнув содержимое на бетонные ступени. Чертыхнувшись, Сергей начал трамбовать конспекты обратно, с раздражением отметив, что несколько кофейных капель оставили на кристально-чистой обложке его тетради грязные кляксы. Неосторожное движение заметила директриса и ринулась к Сергею с проворством атакующей барракуды.
–Сергей Владимирович!
Он поднялся, изобразив на лице полную готовность вытянуться по струнке. Директор, пожилая, со старомодной халой дико-вишневого цвета, в принципе была довольно неплохой теткой, но в ответственные минуты слишком суетилась.
–Да, Алла Антоновна?
Она подскочила и вцепилась в рукав его пиджака с мученическим выражением лица, на котором читалась убежденность, что он обо всем забыл и сейчас ей придется опозорится перед всем городом.
–Сергей Владимирович, вы же все помните?
–Я все помню, Алла Антоновна. Не переживайте.
Она не слушала и переживала. Опустив на нос очки, Алла Антоновна Ступина торопливо пробежала взглядом по изрядно пожеванной странице со сценарием торжественного мероприятия, не подозревая, что в этот момент напоминает заполошную рыжую курицу.
–Значит, Сергей Владимирович, смотрите, сперва будет торжественная речь, короткая, ее директор скажет. Затем он поприветствует мэра, тот скажет несколько слов детям. Вы далеко не отходите, потому что сразу после этого он будет вас награждать. Выйдете, пожмете руку, примете от него диплом, а Кариночка вручит вам цветы…. Карина! Где Карина? Карина!