Ловля молний на живца - стр. 25
– Там еду раздают? – отрешенно спросила Маша кого-то рядом.
– Ага, еду, – ответили ей с издевкой.
– Курила крэк? – голос ржаного раздался прямо возле ее уха.
Парень с гипсом молча улыбался. Тонкие обветренные губы изогнулись в ласковой улыбке, будто он спрашивал, встречала ли она в лесу цветок папоротника. Маша перевела взгляд к плите. Около кастрюльки возились двое парней с тоннелями в ушах. Один держал в руках запотевшую стеклянную колбу. На столешнице валялись обрывки фольги. Маше показалось, что в воздухе уже разносится запах крэка, смесь ацетона и какой-то жженой синтетики. Она поспешила ретироваться. В зале наткнулась на Витамина. Он показал ей, где туалет, а сам поволок чемоданчик с пультом к входной двери: пора было уезжать домой. Маше тоже хотелось домой: алкоголь испарялся в ней уже не весело, а вязко и тягостно. Мысли стали топорными, походя на примитивные команды допотопных компьютеров из энциклопедии профессора Фортрана, которую она штудировала в детстве. Одна из команд гласила: «Упросить Юлю уехать к ней на такси». Если скинуться, денег хватит: Юля жила на Фонтанке, рядом с цирком. Но когда Маша пьяным движением распахнула дверь в ванную и позвала Юлю, из медной посудины послышалось сдавленное и шипящее:
– Выйди, пожалуйста.
В зале массово плясали, бесновались под мéтал; дзынькнул разбиваемый бокал, кто-то блеванул на пол у окна. Маша снова чокалась с кем-то и снова закурила. Смотрела, как люди с крэком орут, словно макаки, кровавый румянец расползается по их щекам. А потом люд вокруг закопошился, завозился, зашнырял туда-сюда, зашептался, и Маша вместе с еще парой ребят пошла по коридору, а там у двери стояли эти с тоннелями. Один из них, по пояс раздетый, медленно чесал синеватую кожу на впалом животе, покрытом редкой шерстью.
– Чего там такое? – спросил один из тех, кто подошел вместе с Машей.
– А ты еще одну привел? – тоннель уронил голову на стену и по-лошадиному оскалился, косясь на Машу.
– О чем это? – слабо подала голос она.
– Ты куда собралась-то, мать?
Тоннель взял ее руку за запястье и остановил.
– Не думаю, что ты по адресу. Хотя… – И он провел потными пальцами по ее коже. Но рывком отдернул руку. – Ай! – Он встряхнул ладонь.
– Да что там? – Маша подергала ручку, но дверь оказалась заперта.
Второй тоннель вдруг почему-то обнял Машу за плечи, да стиснул так сильно, что ей стало больно.
– А давай мы и тебя туда впишем?
Внезапно Машу за предплечье вырвал у тоннеля, как будто она была какой-то вещью, кофтой или книгой, непонятно откуда возникший ржаной. Его лицо распустилось добродушной прямотой.
– Давай-давай, живо, не стой тут. – Он потянул Машу на кухню.
– Что там такое? – Она ничего не соображала.
Жуткая догадка химерой трепыхнулась в загустевшем Машином мозгу. Ржаной наклонил голову и скривил рот. Маша почуяла, как глаза наливаются горячим, горло сжимается в удушающем кольце. Она сцепила руки в замок и больно сжала. Хотелось бежать туда, колотить в дверь, дубасить ногами, разбудить Ваню холодной водой, звать на помощь… И хотя в тот момент она была уже такой пьяной, что едва ли могла бы различить напитки или посчитать деньги, да и потом могла реконструировать происходящее в квартире с большим трудом, но то, что в следующий миг сказал ей ржаной, резко притянув ее голову к своей и упершись сухим и горячим лбом в лоб Маши, как будто они пили на брудершафт, она запомнила превосходно: