Ловец - стр. 8
Тот, кто претендует на звание ловца, должен был достать со дна свою собственную жизнь. Сейчас весь тот срок, что отмерен каждому из выпускников, был словно спряден в кудель, выдернут, как нитка из полотна судеб, и намотан на кристалл. На этот блеклый перламутровый камешек, что висел на шее у каждого из трех дюжин молодых мужчин на шнурке. Сожми его в ладонях – и впитаешь обратно все то время, что отпущено тебе Престололиким, но…
Речь мессира завершилась, и перед шеренгой выпускников прошел один из его помощников, бесцеремонно срывая с шей выпускников амулеты. Размашистое движение – и уже за борт летит гроздь кристаллов на шнурках.
Связанные сейчас были равны меж собою, как никогда прежде: каждому из них оставалось жить не больше пятнадцати минут. Именно такой срок оказался не «намотан» на амулет. А мессир, словно в издевку, оттягивая время, произнес то, что и так все знали:
– Вы должны достигнуть дна и найти свой кристалл, доказав тем самым, что способны не заплутать на сумеречных путях лабиринтах в поисках душ. Иначе какие вы ловцы, если не можете отыскать даже собственные жизни? – а потом говоривший все же дал отмашку: – Время пошло!
Три дюжины молодых мужчин в одних штанах попрыгали за борт.
Тэд тоже сиганул, не тратя время на разбег, в коротком прыжке оказался на кромке. Он, балансируя, ощутил под босыми ногами мокрое дерево, а потом… Короткий полет и холодная вода сомкнулась над его светлой макушкой.
Зимнее море с его седыми бурунами никогда не жаловало тех, кто стремился в его глубины. Это не теплые воды, что плескались за барьером вокруг столицы. Здесь, в Северном пределе, находился Оплот – место, огороженное от моря дамбой, высота которой была ничтожна – всего – то двадцать футов. Но никто из мирных жителей добровольно не спешил поселиться столь близко к поверхности вод: слишком уж ледяными они были.
Вот только тех, кому предстояло стать ловцами, это волновало мало. Особенно сейчас, когда грудь сжимали холодные обручи, перед завязанными глазами плыли разноцветные круги, а пальцы одеревенели. Казалось, еще краткий миг, и Тэд сдастся, откроет рот в бесплотной попытке вдохнуть, и его легкие заполнит соленая муть со дна.
«Только не сдаваться, только не сдаваться…», – последняя мысль на границе ускользающего сознания и… Тэд проснулся. Он открыл глаза, все еще судорожно глотая ртом воздух.
– Всего лишь сон. Тлен и пепел, опять этот сволочной сон! – ловец провел ладонью по лицу, стирая холодный пот.
Кошмар, сотканный из воспоминаний дня, которому минуло уже пять лет, посещал его редко. Порою Тэд с надеждой думал, что избавился от него вовсе. Ан нет, память, как садист – извращенец, подкидывала картины некогда пережитого в самый неожиданный момент. Вот как сейчас, когда под боком спала укрытая одной простыней девица.
Сегодня у Тэда выдалась жаркая ночка, и он не прочь был ее повторить. Всю, кроме этого растреклятого сна. А ведь тогда вынырнули на поверхность всего семеро. Семеро из трех дюжин! Мессир, помнится, обронил с сожалением, что в том году мало у кого дар полностью раскрылся… Напыщенную морду этого индюка Тэд, казалось бы, запечатлел в своем сознании навсегда. Но сейчас, по прошествии пяти лет, черты одутловатого лица уже расплывались перед мысленным взором, зато ненависть – ненависть была прежней.