Ловец Мечей - стр. 70
– Возможно, нам стоит вернуться в «Каравеллу», – предложил Кел. Он лениво чистил плод инжира; у него не появилось аппетита. – Поскольку ты забыл, что было вчера.
– Я не все забыл, – возразил Конор.
Он снял корону, а может, потерял ее в тепидарии. Под его серыми глазами залегли тени. Когда-то у них с Конором были глаза разного цвета, но это различие давно исчезло.
– Я помню, как Фальконет проделывал по-настоящему скандальные вещи с Аудетой. А ей, по-моему, нравилось. Надо бы мне спросить его, как…
– Ну вот, если ты отлично провел там время, еще одна причина, чтобы вернуться. Прихватим Фальконета, если хочешь.
«А пока вы втроем развлекаетесь, я найду Меррена и потребую ответов на кое-какие вопросы».
– Я предпочитаю не надевать один и тот же предмет одежды два раза подряд и не проводить два вечера подряд одинаковым образом. – Конор вертел в руке бокал. – Если ты скучаешь по Силле, мы всегда можем пригласить ее сюда.
«Где у меня нет собственной спальни? Спасибо, не надо», – подумал Кел. Но тут же упрекнул себя в несправедливости. Конору нужно было, чтобы он постоянно находился поблизости. Так должно было продолжаться до женитьбы принца. Кстати, насчет женитьбы…
– Значит, ты всерьез задумался о браке? Малгаси, Кутани, Ганза…
Конор со стуком поставил бокал на стол.
– Боги, нет. Что это ты вбил себе в голову?
«Он действительно не помнит», – подумал Кел и испытал одновременно облегчение и раздражение. Ему хотелось знать, что разозлило Конора до такой степени, что он ударил кулаком по оконному стеклу. Возможно, то, что делал Фальконет с Аудетой, оказалось очень, очень необычным.
– Я задумался вот о чем, – говорил Конор, сверкая глазами. – Прежде чем я женюсь, я хочу повидать мир. Я кронпринц Кастеллана, но никогда не бывал дальше Вальдерана. А там и смотреть не на что, кроме лошадей.
– Превосходных лошадей, – заметил Кел. Асти и Матикс были подарены принцу королем Вальдерана. – И пахотных земель.
Конор хмыкнул. Значит, разговор в карете он все-таки помнил.
– Я не забыл о том, что пообещал тебе путешествия, в тот день, давным-давно, – сказал он. – И исключительную судьбу.
«Ты увидишь вещи, недоступные большинству людей. Будешь путешествовать и объездишь весь мир».
С тех пор они часто говорили о местах, которые хотели бы увидеть, – о парящих над землей рынках Шэньчжоу, о башнях Аквилы, о серебряных мостах, которые соединяли шесть холмов Фавара, малгасийской столицы, – но все это были абстрактные, отвлеченные разговоры. Да, Кел немного путешествовал в компании Конора, но эти поездки совсем не походили на его мечты о кораблях и синей воде, о чайках, кружащих над мачтами. Путешествие в обществе члена королевской семьи было настоящим кошмаром – десятки лошадей и фургонов, сундуки и солдаты, повара и ванны. Им редко удавалось двигаться дольше нескольких часов без остановок на обед или ночлег.
– Моя жизнь уже является во многом исключительной, – сказал Кел. – Большинство людей и не подозревают о том, что такое возможно.
Конор наклонился вперед.
– Я вот что подумал, – сказал он. – Как насчет Мараканда?
– Ты хочешь поехать в Мараканд? По Золотым Дорогам?
Конор небрежно пожал левым плечом.
– А что здесь такого? Ведь я наполовину маракандец, разве нет?
Кел откусил кусочек абрикоса и задумался. Лилибет прилагала немало усилий для того, чтобы ее сын не забывал о своих корнях и о ее родной стране. Его – и Кела, разумеется, – обучали языку Мараканда, оба бегло говорили на нем. Они были знакомы с историей королевской семьи Мараканда и Двойного Трона, который сейчас занимали братья Лилибет. Они знали историю государства, всех крупнейших аристократических семей. Но Конор никогда прежде не говорил о поездке в Мараканд. Кел подозревал, что страстная любовь Лилибет к ее родине несколько напрягала Конора, и он чувствовал, что, несмотря на его родство с королевской семьей, там его всегда будут считать чужаком.