Love International - стр. 31

И тут здоровый смех и пробрал бывшего педагога, ха, Пешков и Горький. Максим и Алексей, сиамские близнецы, разъединившиеся у него прямо на глазах. Счастливо избавленные, наконец, от раздвоения, мук родовых и травм младенческих, немедленно забросили литру и стали делать бизнес. Ха-ха. И это правильно!

Столь чуждые ему трагедия и драма буквально на глазах Александра Людвиговича превращались в излюбленные и понятные пародию и анекдот. В голове его уже роились варианты рассказа об этом:

– Представляешь, Ася! Фантастическое недоразумение. Феерия. Могли ведь по такой наводке начать искать Василия… Внука Степана…

– А он есть… существует?

– Да, сторож, что ли, в Мытищах на авторазборе, был книжным художником когда-то, но мне говорили, спился, спился совершенно… Только пуант не в этом, весь цимес в том, что у брата деда, у писателя этого самого Степана Кляйнкинда, не было вообще своих детей. Васькин отец – приемный, он сын второй жены Степана, мальчик от Костояна, помнишь, ну, двадцать шесть бакинских комиссаров… Герои революции… Один из тех двух или трех, что смылись… Ноги сделали… Начдивом был, членом ЦК потом… Арсен, кажется, Костоян…

– Это те самые, что там всё у всех отнимали и национализировали… А потом их за это американцы кокнули…

– Да, англичане, в том-то и смех… Лав этот самый и просил, наверное, американский инженер Рональд Реджинальд, чтоб к стенке поставили этих смутьянов, чтобы не нарушали революционной суетой непрерывный цикл производства…