Ловчий в волчьей шкуре - стр. 33

– Так, – профессор начал деловито перелистывать яркие пергаментные страницы, – Бургундия, Нормандия… А это у нас что – Шампань или Прованс? Та-ак, – протянул он, – вот этот герб здесь имеется. – Знаменитый ученый пристально уставился в рукопись и начал читать по слогам: – Де Ко-ти-ви сеньор де Тай-берг. А это у нас… – он задумался. – Постойте, у герцога Жана Нормандского был секретарь, некий сеньор де Тайберг. Его подпись стояла в ответе на запрос Марии де Ретц. Я еще, помню, удивился: Тайберг звучит совсем по-немецки, и вдруг французское de. А в каком месте этот герб имеется у нас? – он глянул на проекцию. – Ага, это брачная гербовая связка. Первый муж – этот самый герцогский секретарь, а с другой стороны – второй герб… – кот перевернул еще несколько страниц. – Ого! Граф де Монфор-Лаваль. Посредине – герб благородной дамы, вот он, в виде ромба: в золотом поле окаймленный лазурью диамантовый крест. Это у нас… – котофей вновь углубился в поиски, затем тихо мяукнул и ошеломленно поглядел сначала на Алину, затем на Командора. – Батюшки-светы, вот это удача! Все, девочка моя, выключай проектор, дальше искать не нужно.

– Что ты там нашел? – возбужденно спросил Алекс.

– Объяснение, мой друг, полное и всеобъемлющее объяснение. Вот этот герб, – он ткнул в манускрипт.

– С гусем на голове? – уточнила Алина.

– Это не гусь, а лебедь, – наставительно, почти оскорбившись, парировал хвостатый умник. – И не на голове, а в нашлемнике. Герб не чей-нибудь, а Жиля де Лаваль-Монморанси, графа де Бриенн, сеньора д’Ингранд де Пузаж, де Тиффож, де Машекуль и многое-многое другое, – кот указал на длинный список титулов, – более известный как Жиль де Ретц. Так что, друзья мои, можно утверждать, что достопочтенная Жильберта де Монсени, в девичестве графиня де Монфор-Лаваль, – внучка Синей Бороды и одновременно – любимая бабушка здешнего сеньора.

По всей видимости, шевалье де Тайберг сумел найти «Энхиридион» и, не слишком вникая в суть книги, являвшей предмет горячего интереса наследницы великого множества земель и замков, поставил ей условием возврата книги – замужество. А могло быть и наоборот: Мари де Ретц охмурила не в меру ретивого секретаря, лишь бы добраться до заветного манускрипта. Но к делу это не относится. Как и то, что после женитьбы этот малый долго не протянул. Конечно, можно предположить совпадение, сослаться на смутные времена, но, если реально смотреть на вещи, о нравах семейства подобный финал тоже может свидетельствовать самым недвусмысленным образом.

Так или иначе, стоит предположить, что драгоценный фолиант оказался у крошки Жильберты, а она доставила его в Монсени. Кстати, – серо-полосатый кардинал обвел соратников задумчивым взглядом, – хорошо бы уточнить, не связано ли с появлением сей почтенной дамы внезапное обогащение графского рода? Я не исключаю, что в этом древнем трактате содержится рецепт философского камня, обращающего свинец в золото!

…Стоит ли говорить, что я, получив указания от моего господина, отправился к нашему благочестивому капеллану фра Анжело. Во-первых, я чувствовал себя изрядно нагрешившим, ибо навлек вражьи силы на дом своего хозяина и благодетеля, а во-вторых, надо же было, в конце концов, разобраться с этим треклятым демоном. Осведомившись у встреченного мной на лестнице библиотекаря, не в его ли владениях нынче святой отец, и получив отрицательный ответ, отправился в замковую церковь, где и застал духовника погруженным в глубокие размышления. Громкий храп служил знаком, предостерегающим невеж от вторжения в созерцательное уединение моего духовного пастыря. Я постоял, не зная, как быть, но, едва собрался тихонько удалиться, фра Анжело открыл глаза и, оторвав щеку от молитвенника, зевая, пробасил: