Лотерея - стр. 39

– Бери пилку, напильник и карандаш, – распорядился Табун.

– Зачем?

– Пилой будешь отрезать себе нужный кусок, а напильником – затачивать кромку лезвия.

– А карандаш зачем?

– Рисовать…

Табун привел его к стальной двери, от которой осталось только название – один ободок. Видимо, делать из нее ножи приходили не один десяток раз.

– Вот нормальный кусок. Начинай. И еще…

– Что?

– Не сломай пилку, а то…

– А то что?

– Шульц рассердится… Потом придется тебе новую воровать, а это непросто. Ладно, пили.

Пилить оказалось неудобно, поскольку стальной кусок ему достался над головой, но он умудрился его отрезать и, что удивительно, не сломать при этом драгоценный инструмент.

– Молодец. А теперь затачивай.

– Хорошо.

Эрик весь вспотел, но прежде чем затачивать, следовало еще очертить сам профиль будущего ножа и отрезать очень уж большие остатки пилкой, что он и сделал, всецело полагаясь на советы бывалого напарника.

Через четыре часа работа осталась позади, и Табун взвесил на ладони получившийся нож, проверяя его балансировку.

– Ну что ж, в целом неплохо. Теперь только ручку обмотать надо – и все дела.

Махов посмотрел на свои ладони, они все покрылись мозолями.

– Пройдет.

Теперь у него появился свой нож, и это как бы подтверждало его статус полноценной «крысы».

– «Крысы», у меня для вас хорошая новость, – сказал однажды торжественным голосом Шульц.

– Это какая же?

– Завтра мы идем на охоту в город.

Стая радостно загомонила. Крысиное мясо хоть и питательно и его всегда в достатке, но оно уже так приелось, что нестерпимо хотелось нормальной еды. К тому же питаться одним мясом вредно. Все страдали запором.

«Наконец-то!» – облегченно воскликнул Эрик. У него, как и у всех прочих, едва не лопались глаза от натуги, когда он ходил в туалет.

По такому случаю Махов на ночь съел совсем немного мяса, лишь только для того, чтобы живот его не доставал, и он смог бы нормально уснуть, не мучаясь от голодных колик.

– Подъем, лентяи! – скомандовал утром Шульц, и для Эрика сегодня этот побудный возглас вожака стаи прозвучал все равно что музыка. – Нам нужно пройти семь кварталов.

«Глядишь, до вечера доберемся», – прикинул расстояние Эрик.

– Чего сморщился, Живот? – заметил недовольную гримасу Эрика Шульц.

– А поближе никак нельзя? – спросил Махов.

– Все можно, – кивнул предводитель. – Особенно если хочешь попасться «крысоловам», так что я бы не советовал.

– Понятно.

– Хвост, остаешься с Крикуном.

– Понял.

Состояние Крикуна за прошедшие дни только ухудшилось. Он уже не бредил, просто лежал у стены, не подавая признаков жизни, и уже мало кто надеялся, что он выживет. Хотя никто не понимал, что с ним происходит. Все считали, что после такого ранения он уже должен был бы давно поправиться. Но, видимо, у него и вправду имелось кровотечение. О больнице даже никто не заикался. Хотя так оно, может, было бы лучше. Лучше уж больница с последующей высылкой на Зону, чем смерть в коллекторе.

– Еще вопросы есть? Тогда выдвигаемся.

Махов ошибся. До нужного люка стая добралась к трем часам дня. Несколько раз ушедшие вперед разведчики прибегали обратно, что могло означать только одно: впереди «крысоловы», и стае приходилось идти обходным путем. Однажды они прошли по чужой территории, но так и не встретили ее хозяев – «крысоловы» сработали чисто.