Лось в облаке - стр. 8
– Четырнадцать, – промямлил Вадим, тоскливо ожидая привычного неодобрительного удивления.
– Здорово, – ободряюще сказал паренек, – и мне четырнадцать. А звать как?
– Вадимом.
– Вадик, значит?
– Не-е, Вадим. – Он терпеть не мог уменьшительного имени. – А тебя?
– А я – Саня, – ответил тот, внимательно разглядывая тщедушного мальчика. – Ладно, Вадим так Вадим, – согласился он и с тех пор никогда иначе его не называл.
Сам Саня был складным, крепким парнишкой, с сильными загорелыми руками и ногами. У него были очень светлые, почти белые волосы, ресницы и брови чуть темнее, большой улыбчивый рот – губы сплошь в цыпках и трещинках; нос как нос – не большой, не маленький, неопределенной формы, а глаза – неправдоподобно синие, яркие, словно две лучистые звездочки.
– Ты к бабушке Дусе приехал, вчера, из Ленинграда, верно? – все так же дружелюбно спросил Саня.
– Откуда ты знаешь? – удивился Вадим.
– У нас новости быстро расходятся. А я от вас через несколько домов живу, совсем близко. – Он поднялся. – Все, вставай, пошли уже, ступай за мной след в след, а то опять сковырнешься.
Они вышли к реке. Саня сказал:
– Скидывай свою амуницию, будем жижу отстирывать, а то мамка заругает.
Одежду выстирали и разложили сушиться на прогретой корме баржи, торчащей из воды. Потом выкупались у берега в голубой прозрачной воде и сели обсыхать на песок. Было тепло и безветренно. На недвижной поверхности реки дрожал огненными бликами солнечный свет. Полуденный лес на другом берегу подернулся знойной дымкой, зыбился и струился в неверном горячем мареве.
– Ты в школе какой предмет больше всего любишь? – спросил Саня.
– Математику и физику, а ты?
– Я биологию люблю и химию, еще литературу.
– Книги я тоже читать люблю, только не романы всякие душещипательные, а фантастику и приключения.
– Да ну! – обрадовался Саня. – Айзека Азимова читал?
– Читал – «Конец вечности». Еще я Кларка люблю, Стругацких, Ефремова. Да всех не перечесть.
Они разговорились, увлеченно обмениваясь впечатлениями о прочитанном, не замечая, как летит время, что-то неожиданно вспоминая и перебивая друг друга.
– Сходим вместе в библиотеку? Посоветуешь, что взять почитать, – предложил Саня.
Вадим уже смотрел на него с обожанием. Впервые он был кому-то интересен, причем не взрослому и не родственнику, а мальчику одного с ним возраста, да еще такому сильному, такому классному, поверить невозможно! Он не насмехался над Вадимом, не дразнил, слушал его серьезно и даже спрашивал совета.
– Сань, а что ты делал на болоте? – осмелился спросить Вадим.
– Пичугу одну высматривал. Она поет хорошо. Я люблю слушать, как птицы поют.
Вадим встрепенулся:
– У меня дома тоже птичка есть – зеленушка. Она в клетке сидит и очень красиво поет. Мне ее папа купил.
На этот раз Саня его не одобрил.
– Нет, – покачал он головой, – птицу в клетке держать нельзя.
– Почему? – удивился Вадим. – Многие держат.
– Глупые, потому и держат, – убежденно сказал Саня. – Лесной певец в лесу должен петь. Птицы ведь тоже по-разному поют. На воле она жизни своей маленькой радуется, солнцу красному. А что она тебе в клетке споет? Ты ее тоску, тревогу слышишь каждый день. Разве это хорошо?
– Нет, плохо, – пролепетал Вадим, чувствуя себя преступником.
– Ты подумай, к примеру, – продолжал Саня, – сможет тебе папа купить закат солнца? Или вон, смотри, – рыба плещется, словно в серебре. Не сможет. Вот так и это. Природы руками не ухватить. Ты понимаешь, о чем я?