Лорна Дун - стр. 18

После этого дня, полного всевозможных приключений, я стал относиться к своим занятиям стрельбой еще серьезнее. Не то чтобы я надеялся перестрелять всех Дунов одного за другим или мечтал устроить это – я по натуре вообще не мстителен, – нет, мне просто захотелось овладеть оружием по-настоящему и научиться пользоваться им так же уверенно, как плугом, молотком или рыбацким неводом. Но наступило время стрижки овец, затем сенокос и уборка зерновых, а потом мы начали делать сидр и готовиться к приходу зимы.

Так в делах и заботах прошел почти целый год. Все дни я проводил на открытом воздухе, либо работая на ферме, либо занимаясь охотой и рыбной ловлей, а иногда приходилось с утра до вечера не слезать с седла в поисках заблудившейся лошади или коровы.

Страхом, что я натерпелся в тот вечер в Долине Дунов, я был сыт по горло – и надолго. Теперь я уже не отваживался в одиночку, без Джона Фрая, выходить в поле, в лес или к дальней изгороди фермы. Мало-помалу я рассказал Джону обо всем, что случилось со мной в тот день, не упомянув только о Лорне. Во-первых, я понимал, что Джон не тот человек, с которым можно говорить на такие темы, а во-вторых… Нет, не то чтобы я не думал о Лорне и не хотел повидаться с нею вновь, но ведь я был тогда всего-навсего мальчишка и потому презирал девчонок, считая, что они не в состоянии жить своим умом и могут действовать только по чужой указке. Так считал не только я, но и все мои сверстники. Когда мы собирались вместе и разговор заходил о девчонках, все соглашались с тем, что эти жеманницы и плаксы годятся только на то, чтобы быть у нас на побегушках.

И все же, сказать по правде, моя сестренка Анни значила для меня куда больше, чем все мальчишки нашего прихода, вместе взятые, хотя в ту пору я не отдавал себе в этом отчета и высмеял бы любого, кто бы сказал мне это. У Анни было славное личико и деликатные манеры, и многие в округе считали, что наша Анни – ни дать ни взять вылитая леди и даже лучше, потому что не задается и не важничает. Потом, когда она выросла, она стала на редкость прелестной девушкой – высокая, с лебединой шеей и ослепительно белыми плечами, на которые падали чудесные каштановые кудри. Но и в ту пору ее обаяние не шло ни в какое сравнение с красотой Лорны Дун.

Случилось это в ноябре месяце (мне, замечу в скобках, шел тогда пятнадцатый год, я быстро прибавлял в силе, и еще помню, в наших краях прошли тогда сильные дожди и вода в Линн поднялась на несколько футов). Однажды вечером наши утки подняли ужасный шум, и мы с Анни выбежали во двор посмотреть, что там происходит. Утки кругами носились по двору и тревожно крякали. Я сообразил, что в их утином царстве случилось что-то неладное. Анни догадалась об этом быстрее меня и тут же пересчитала наших питомцев. Их оказалось тринадцать, а раньше было четырнадцать. В поисках пропажи мы перешли на другую сторону обширного двора, где у реки возвышались два могучих ясеня. В этом месте прямо через реку была поставлена изгородь, чтобы наши коровы не забредали на луга соседа мастера Сноу. Здесь мы увидели, что наш старый белый селезень, родоначальник многочисленного пернатого семейства, умудрился застрять между прутьями изгороди и сейчас крякал не переставая, умолкая лишь в тот момент, когда шальная волна накрывала его с головой.