Лорд Хорнблауэр - стр. 16
Они дошли до юта, и Хорнблауэр повернулся к Фримену:
– Сейчас я пообедаю, мистер Фримен. Потом, быть может, нам удастся поставить какие-нибудь паруса. Я в любом случае выйду на палубу посмотреть.
– Есть, сэр.
Обед. Хорнблауэр ел, сидя на сундучке у переборки. Холодная солонина, очень неплохой кусок – он поймал себя на том, что за одиннадцать месяцев стосковался по ее вкусу. «Превосходные морские галеты Рексама» из запаянной жестянки, которую отыскала и положила к его вещам Барбара, – лучший корабельный хлеб на его памяти, раз в двадцать дороже тех источенных жучками сухарей, какими ему частенько приходилось довольствоваться. Кусочек красного сыра, пикантного и выдержанного, как раз под второй стакан кларета. Невероятно, что он рад вернуться к прежней жизни, но именно это Хорнблауэр сейчас испытывал. Безусловно, неоспоримо.
Он утер рот салфеткой, влез в дождевик и поднялся на палубу.
– Мне сдается, мистер Фримен, что ветер немного утих.
– Мне тоже, сэр.
«Порта Цёли» покачивалась на темных волнах почти плавно – они определенно стали менее крутыми. По лицу стекали не брызги, а капли дождя, и по дождю тоже чувствовалось, что шторм выдыхается.
– Под зарифленными кливером и косым гротом мы сможем идти в бейдевинд, сэр, – задумчиво проговорил Фримен.
– Очень хорошо, мистер Фримен. Приступайте.
Управлять бригом – особое искусство, а уж на встречных курсах – тем более. Под кливером, стакселями и косым гротом им можно править как судном с косым парусным вооружением; Хорнблауэр знал все это теоретически, но знал и другое: на практике он бы справился с такой задачей довольно плохо, тем более в темноте и при сильном ветре. У Фримена опыта куда больше, пусть действует на свое усмотрение. Фримен выкрикнул приказы; под громкий скрип блоков зарифленный косой грот поднялся на мачту, матросы на рее тем временем убрали грот-марсель. Под действием кливера бриг начал уваливаться.
– Пошел грот-марса-шкоты! – гаркнул Фримен. – Так держать!
Руль встретил напор воды, не давая бригу увалиться дальше, косой грот повлек его вперед. В один миг «Порта Цёли» из вялой и безропотной преобразилась в яростную и неукротимую. Она больше не покорствовала ветру и волнам, а встречала их грудью; тигрица, перебегавшая от укрытия к укрытию, в исступлении бросилась на загонщиков. Ветер накренил ее, над бушпритом встала пелена брызг. Плавные подъемы и спуски сменились бешеными скачками; бриг содрогался всем корпусом, преодолевая сопротивление волн. Человек, слабый смертный, бросил вызов первобытным силам этого мира, правившим землей и водой от их сотворения. Природа обрушила на Ла-Манш крепкий западный ветер; «Порта Цёли» заставила его нести себя к западу. Да, она продвигалась медленно и мучительно, но – продвигалась! Хорнблауэр, стоя подле штурвала, внезапно ощутил, как в душе закипает ликование. Он – Прометей, похитивший огонь у богов; он взбунтовался против законов природы и может гордиться званием простого смертного.
Глава пятая
Фримен склонился над куском сала, вложенным в нижнее углубление лота; матрос светил ему фонарем. Подштурман и вахтенный мичман завершали группу: виньетку из черных фигур вкруг светлого пятна. Фримен не торопился вынести вердикт. Он посмотрел на грунт, поднятый со дна моря, сперва под одним углом, затем под другим. Понюхал образец, затем тронул его и лизнул палец.