Ломбард в Хамовниках - стр. 14

– Нет.

– Вот тебе на! – Трепалов резко повернулся и с возмущением взглянул на Сергея. – Это плохо, Сергей Антонович. Делаю тебе замечание. Возьми, пожалуйста, мои ключи, там есть от секретки и немедленно отправляйся туда. Почитай последние отчеты, изучи карту Москвы, особенно в районе Николаевского вокзала, Каланчевской площади, обрати внимание на ближние улицы. Посмотри еще район Сокольники, Хамовники, там полно всяких малин, блатхат. Старайся все запомнить. Только в крайнем случае запиши. Янька Кошелек выбрал для себя Сокольники, а вот Сабана чаще видели в Хамовниках, там, говорят, у него появилась новая зазноба. Он у нее иногда ночует. Но свои налеты с подельниками совершает исключительно в центре. Кстати, скажи Иринке, чтобы она вызвала мне Филонова, Петрова, Дегуню, эксперта-криминалиста Вадима Акимова и фотографа Егора Белова с его альбомами. Я расскажу им о предстоящем задании. Через два часа жду тебя, Будилин, с докладом.

Сергей рассматривал в секретке разложенную на столе большую карту Москвы. Она была старая, дореволюционная, осталась от прежнего режима. В углу надпись, как на снятой вывеске, – «Московская сыскная полиция» и рядом царский гербовый двуглавый орел. «Строго секретно! Карту из помещения не выносить, не копировать, о ней никому не рассказывать!»

К карте была прикреплена полустершаяся информационная страничка. Сергей едва разобрал витиеватые строчки, написанные черной тушью. Но все же дочитал до конца. И узнал, что эту карту изготовили по приказу самого Аркадия Францевича Кошко, начальника Московской сыскной полиции, который позднее заведовал всем уголовным сыском Российской империи. С его именем было связано раскрытие наиболее нашумевших уголовных дел в Москве и всей России. За активную и полезную работу по очищению российского общества от преступников разных мастей он получил звание генерала, его милостиво пригласили в Зимний дворец, где император Николай II вручил генералу именные золотые часы. Кошко обещал и в дальнейшем также служить верой и правдой Царю и Отечеству.

Но, как рассказывал старожил завхоз Касьянов, после Октябрьской революции генерал Кошко, спасаясь от ареста, вынужден был с семьей бежать за границу. Работать при большевиках он не согласился – они разорили его имение. Правда, следует отдать должное деятельности Кошко – он многого добился в борьбе против преступности – при нем впервые в России была создана картотека уголовных личностей всей Москвы. В нее заносились фотографии, дактилоскопические данные, особые приметы криминальных типов: рост, вес, цвет глаз, наколки, шрамы. С помощью этой картотеки в Москве быстро навели порядок, многих главарей банд сослали, остальные приутихли и разъехались по другим городам. При нем активизировались агенты, которых внедряли в различные воровские группировки. В 1913 году в Швейцарии на проходившем там Международном съезде криминалистов по раскрываемости преступлений русская сыскная полиция, возглавляемая Кошко, была признана лучшей в мире.

Всю эту работу испортил новый глава Временного правительства Александр Керенский, когда в марте 1917 года объявил о всеобщей амнистии заключенных. Наивный, думал совершить доброе дело? По его словам, в условиях всеобщей демократизации России бывшие заключенные должны быть вместе с народом, они найдут свое место под солнцем, перевоспитаются, займутся честным трудом. Сказано – сделано. Из тюрем на свободу были выпущены казнокрады, грабители, насильники, убийцы, практически весь преступный мир России, свыше 90 тысяч человек. Куда они пошли, в народ? Нет. Они разбежались. Разъехались по всем уголкам России и занялись привычным ремеслом. Большинство осело в Петрограде, Москве. Образовались банды. И началась настоящая грабительская, насильственная вакханалия. Этих выпущенных распоясавшихся амнистированных фармазонов назвали «птенцы» Керенского.