Логово снов - стр. 36
Да вот только Исайю исцелил никакой не Иисус, а Мемфис собственной персоной.
Он никогда не говорил тете, что был тогда у постели брата, когда Исайя плавал во сне между жизнью и смертью. Он возложил руки на брата, и сила, которая, он думал, покинула его навсегда в ту ночь, когда он пытался вылечить умирающую мать, снова понеслась по его жилам – совсем как в те времена, когда он был Гарлемским Целителем и помогал недужным в церкви, а мама надзирала за происходящим и славила Господа. Кажется, Мемфису с его даром действительно дали второй шанс – почему, он не знал. Зато знал, что на сей раз все сделает на своих условиях, и никому об этом знать не надо – пока он не будет готов. Никому, кроме Тэты.
– Ты что-то там тихушничаешь, а, Исайя? – Слепой Билл пинком выбросил Мемфиса из грез.
– Ненавижу этот галстук, он глупый, – проворчал Исайя, оттягивая воротник, но Мемфис-то знал, что дело не в галстуке.
Он положил Исайе руку на плечо, но тот ее живо стряхнул.
– У меня силы больше, чем у этих уродских пророков, которые тут зашибают деньгу. У меня тоже могло быть свое радиошоу! – сердито сказал мальчик и наддал ни в чем не повинному камушку, который заскакал вдоль по улице.
– Нет, не могло. Ты слишком мелкий, до микрофона не дотянешься, – Мемфис попробовал выдразнить его из этого пакостного настроения.
В последнее время подначить его труда не составляло. Не давать мальчишке пользоваться ясновидением – это как запереть его дома, когда за окнами – погожий, солнечный денек. Он даже опять во сне разговаривать начал. И снились ему сплошь одни кошмары.
– Мне нравилось ходить в гости к Сестре Уокер. Она хорошая леди, и была ко мне добра, – пробухтел недовольно Исайя.
– Ну-ну-ну. Не надо дуться, малыш. А то у тебя морда вот так и застрянет, – сообщил ему блюзмен.
Когда на Исайю находило, успокоить его мог один только Билл. Весь прошлый месяц он насельничал у Октавии в доме.
– Не могу же я отпустить человека, спасшего моего племянника, жить в какую-нибудь блохастую ночлежку, – заявила тетя и разгребла маленькую комнатку возле гостиной, в которую помещалась койка и больше ничего – но Билл заявил, что большего ему все равно и не надо.
– Енто для меня истинно королевская спальня, мисс Октавия, вот что я вам скажу, – заявил он, похлопывая по одеялу заскорузлой, в старых шрамах рукой.
Не успели они оглянуться, а Билл уже стал почти членом семьи – сидел за общим столом, ходил с ними в церковь, травил байки о хлопковых полях Луизианы, показывал Исайе, как гнуть пальцы под гитарные аккорды. Иногда они даже радовались, что Билл рядом. У Мемфиса сразу прибавилось времени писать… да и на вечерние прогулки с Тэтой тоже.
– Идем-ка, молодой человек, – продолжал тем временем Билл. – Давай раздобудем тебе что-нибудь симпатишное попить.
Блюзмен протянул свободную от палки руку, и Исайя тут же пристроился рядом и взял ее – легко, словно они были не разлей вода.
После церкви толпа потихоньку рассосалась; кое-кто завернул к фонтану с содовой при «Аптеке Леннокса» – освежиться и насладиться воскресными сплетнями.
Билл куда-то на мгновение смылся. Мемфис с Исайей заняли пару табуретов за стойкой, в глубине магазина, и заказали два рутбира[13]. Братья тянули шипучку, а Исайя параллельно еще и обсуждал бейсбол с мистером Реджи.