Логика человеческой жизни - стр. 16
Я со студенческих лет знаю это стихотворение. В молодые годы оно, конечно же, воспринималось мной только как факт биографии великого поэта. Но вот на смену молодости пришла зрелость, вот уже ушли из жизни мои родители, а потом и старший брат. И когда однажды, уже на этапе зрелости, мне случилось перечитать это давно знакомое стихотворение, я вдруг остро ощутил: теперь это обо мне, теперь уже не Тютчев, а я сам «на роковой стою очереди».
Наверное, едва ли не каждый человек – кто раньше, кто позднее – совершает для себя это открытие, которое поселяет в душе чувство тревоги. Мы стараемся не думать об этом, мы с ещё большим рвением отдаёмся работе, загружаем себя разными житейскими делами, начинаем активнее заботиться о своём здоровье, но это не очень помогает: со временем тревога всё чаще напоминает о себе и всё больше подчиняет тебя себе.
Всем памятно классическое латинское выражение «memento mori» – «помни о смерти». В 1996 году в городе Микулов в Чехии установили скульптуру работы современного мастера Ярослава Рона: человек стоит на четвереньках, а на спине у него – огромный человеческий череп. Скульптура называется «Memento».
© Adam Jones, распространение по лицензии CC BY-SA 3.0
https://commons.wikimedia.org/wiki/File: Parable_with_Skull_-_Sculpture_by_Jaroslaw_Rona_-_Prague_Castle_-_Prague_-_Czech_Republic.jpg
Воплотивший идею художественный образ кажется мне вполне понятным: мысль о смерти тяжким грузом давит на нас, она ставит нас даже не на колени, а на четвереньки, уравнивая нас с животными, которые тоже смертны. Жить в таком положении трудно и унизительно. Не зря ведь известный философ Владимир Эрн столетием раньше сказал: «Смерть есть величайшее из всех возможных видов рабства».
Нечто подобное чувствовал теперь и я. Мысль о смерти мешала мне жить так, как я привык. Она стала занимать в моей внутренней жизни больше места, чем мне хотелось бы. В какой-то момент я понял, что пришло время принять этот вызов и чётко определить своё отношение к ней, а для этого мне нужно было попытаться понять, что она собой представляет. Решившись на это, я, по давней привычке учёного педанта, начал с «истории вопроса» и обратился к литературе по психологии, философии, эзотерике, медицине, истории культуры.
Скажу честно: поначалу мне приходилось заставлять себя заниматься этой проблемой. Я люблю жизнь, умею радоваться самым обычным её проявлениям. Как у всякого обыкновенного нормального человека, мысль о смерти вызывала у меня неприятие. Хотелось, как всегда, отмахнуться и просто не думать о ней. Но я убеждал себя доводами вроде того, что биолог ведь не может позволить себе сказать: не буду изучать лягушек, потому что они скользкие, холодные и противные. И я продолжал работу.
Чем больше я узнавал о смерти, тем яснее понимал, что с ней всё не так однозначно и – неужели? – не так беспросветно ужасно, как мне представлялось до сих пор. Зародившаяся смутная надежда придала мне энтузиазма. Теперь мне уже не нужно было принуждать себя заниматься этой проблемой.