Лоенгрин, рыцарь Лебедя - стр. 37
Ее сердце едва не взорвалось от нахлынувшего ликования. Она чувствовала, как жаркая кровь бросилась в лицо, прилила к щекам и обожгла уши.
Она прижала руки к груди.
– Доблестнейший рыцарь!.. Я никогда не слышала более благородных и достойных слов!.. Мне отец всегда говорил, что человека нужно судить по его поступкам, ибо простой человек бывает благороднее иного знатного, а знатный нередко оказывается мерзавцем. Да-да-да, я с великой радостью принимаю твое условие! Как и все остальные, что услышу от тебя!
Он вздохнул, в глазах все еще оставалась тревога.
– Эльза…
– Да, мой господин?
– Других условий нет…
– Но даже если бы и были! Мой господин, я клянусь…
Он остановил ее жестом настолько властным, что она умолкла мгновенно. Его лицо оставалось строгим и торжественным.
– Погоди-погоди.
– Слушаю, мой господин!
Он произнес очень серьезно:
– Эльза, это не просто красивое пожелание. Ты должна дать клятву, что никогда-никогда не нарушишь своего обещания не спрашивать меня о моем происхождении.
– С радостью, мой господин!
– Эльза, отнесись к этому… без такой веселости.
Она вскликнула, ликуя, возносясь в счастье, что условие оказалось таким простым и легковыполнимым:
– Да, любимый! Я дам тебе любую клятву!
– Мне не нужно любую, – ответил он терпеливо, – мне нужна именно эта клятва.
– Я даю клятву, – произнесла она торжественно. – Перед лицом Господа клянусь, что никогда и ни при каких обстоятельствах не спрошу доблестного рыцаря Лебедя, благородного Лоенгрина, о его происхождении. Да покарает меня небо…
Лоенгрин прервал:
– Эльза, ни о каких карах речь не идет. Просто я должен буду в тот же час покинуть тебя. И я это сделаю.
Холод проник в ее сердце, она ощутила, как смертельно бледнеет, но заставила губы раздвинуться в беспечной улыбке.
– Лоенгрин… Никакие силы ада не заставят меня спросить тебя о происхождении!
Он смотрел серьезно и пытливо.
– Эльза, умоляю, сдержи слово.
– Лоенгрин, – сказала она нежно, – не знаешь ты женщин… Я и так бы не нарушила слово! Но теперь, когда знаю, что могу потерять тебя, никогда-никогда даже не подумаю спросить… даже не подумаю подумать… Да что там! Лоенгрин, умоляю, поверь мне!
Слезы брызнули из ее прекрасных глаз, губы распухли и задрожали, но Эльза не двигалась, не вытирала щек, ее взгляд был прям, ясен и молящ. Лоенгрин протянул к ней руки, и она, снова забыв о своем достоинстве дочери герцога, метнулась к нему, будто служанка какая, обвила его шею руками и прижалась крепко-крепко, молча умоляя никогда ее не бросать.
Он обнял ее, чувствуя, как глубокая всепроникающая нежность к этому испуганному ребенку пропитывает все его тело и душу. Она думает, что никто не видит ее страха и беспомощности, гордо задирает голову, она же Эльза Брабантская, но ее ужас перед этим жестоким миром кричит громким голосом, а он из тех, кто слышит.
Он держал ее крепко и нежно, но в какой-то момент она вздрогнула, шепнула ему на ухо:
– А что сказал твой… Мастер?
Лоенгрин вздохнул:
– Он возражать не стал… особенно.
Эльза спросила встревоженно:
– Но возражал?
– Да, – ответил Лоенгрин невесело. – Он дал разрешение.
– Но ты невесел! Что случилось?
Лоенгрин вздохнул:
– Он не верит, что у нас получится.
– Почему?
Он бросил на нее короткий взгляд, быстро отвел глаза в сторону.
– Он опасается, что элемент земли возьмет свое. Более того, он в этом уверен.