Лоцман - стр. 14

– Мне тебя сама судьба послала, – сказал я. – Мы с тобой даже в одном вагоне ехали сюда.

Он оглянулся:

– В пилигримском?

– Да…

– Ну, тогда это не судьба, а контора «Пилигрима». Это они меня сюда направили. На дежурство… – Разговорчивый оказался мальчонка.

– Что за дежурство? – спросил я, чтобы поддержать беседу. Да и в самом деле любопытно: какие дела у такого пацаненка с кооперативом? Было моему спутнику лет одиннадцать. Та пора, когда мальчик делает первый шажок к состоянию, которое называется неуклюжим и казенным словом «подросток».

– Это работа такая, – отозвался Сашка. – Школа ее за летнюю практику считает… И деньги платят.

– Ишь ты!.. Наверно, что-то купить задумал?

– Ага. Велосипед «Стриж». С аккумулятором и моторчиком. Сперва крутишь, накапливаешь энергию, а потом на электричестве едешь… У него спицы так здорово блестят, и он стрекочет, будто стрекоза крыльями…

Мне понравилось такое сравнение. И вообще нравился Сашка. И как он храбро отбивался, и как потом без всякой обиды по-приятельски сошелся с ребячьей компанией. И как мы сейчас дружно, в одном ритме шагали с увесистыми книгами.

– Не тяжело?

– Не-е…

– Выручил ты меня…

Он не оглянулся, но я почувствовал – улыбается.

– Вы ведь меня тоже выручили. А то чуть до драки не дошло… Я сам виноват, перепугался…

– Оно и понятно, раз не здешний… А что ты делаешь на своем дежурстве?

– Вызова жду. Я проводник.

– Какой проводник? В поезде?

– Да нет, – засмеялся он. – Ну, с туристами. Вроде гида.

– И получается?

– Ага. Я уже прошлым летом водил студентов. И зимой…

У меня хрустнуло в ноге, отдалось в затылке. Сразу затуманило голову. Ох как не вовремя! Неужели начинается?..

– Эй, проводничок! Давай-ка посидим…

Мы сели на лавочку у приземистых ворот. Я затылком сильно надавил на забор. Чтобы боль от твердого дерева прогнала ту, внутреннюю. Сашка сбоку беспокойно глянул на меня.

– У вас голова кружится, да?

– Пустяки. Это бывает… Не страшно…

«Ох, если бы «не страшно»…»

Сашка смотрел очень внимательно. В глазах – смесь пепельного цвета с лимонным соком. И дрожащая капелька испуга. Светлые брови сошлись над коротенькой прямой переносицей. Мягкая, в дольках, как у мандарина, нижняя губа жалобно оттопырилась и шевелилась.

– Ничего, – выдохнул я и улыбнулся. – Сейчас пройдет…

И правда прошло. Боль угасла, тяжесть в темени растаяла, тошнота пропала. И я снова понял, какая хорошая улица Пустырная, какой славный город Овражки. Фиг вам, Артур Яковлевич, неделю я как-нибудь продержусь.

– Просто устал немного. Посидим еще минуты две…

– Ладно, – согласился Сашка. Провел пальцем по книжному корешку и спросил: – А что такое «Апокрифы»?

– Это… Видишь ли, в древности написано довольно много книг о жизни Иисуса Христа. Называются «Евангелия». Но церковь признает лишь четыре из них…

– Знаю! От Луки, от Иоанна… От этого… от Марка! И еще от Матвея…

– От Матфея…

– Ну да! У бабушки были… Я к ней ездил, когда она жива была, и читал… Правда, не все… Мне еще девять лет было… А кое-что она мне своими словами рассказывала. А вот эти… «Апокрифы», они, что ли, незаконные считаются?

– Ученые богословы говорят, что в них очень много фантазии и мало реальных фактов… Ну и в самом деле! Скажем, Евангелие от Фомы о детстве Иисуса… В нем вроде бы и детали интересные, игры описаны, всякие житейские случаи, но непонятно делается: разве мог такой жестокий мальчишка, о котором там рассказывается, стать Учителем всеобщего добра?