Лобная местность - стр. 5
А вот мэра совершенно не интересовал внутренний мир следователя, не знавшего, кто написал «Муму». Для Несмышляева этот факт точнее точного свидетельствовал, что допрашивает его совершенно безграмотный человек. Будь мэр в другой ситуации, то непременно бы сказал Чеботареву, что с дремучим неандертальцем говорить не о чем. Но ситуация была не та. Сейчас следователь Чеботарев был куда главнее мэра.
И потому майор Чеботарев после допроса отправился домой поздравлять дочь, пить водочку, закусывая родимую селедкой под шубой, а мэр Несмышляев был препровождён в ИВС – изолятор временного содержания.
ГЛАВА II
«Наседка» Вова и бомбист
В изоляторе менты затолкнули мэра в камеру и захлопнули за ним железную дверь.
Кутузка, кажется, пустовала. Хотя нет. Навстречу мэру откуда-то снизу с деревянной лавки, словно с насеста в курятнике, поднялся крепкий на вид мужичок лет 55. Он был по пояс гол, а на плечах его синели блеклые татуировки. Что изображено на теле сокамерника, Несмышляев толком не разобрал, пока не надел очки.
Иван Петрович всегда носил их с собой по давней привычке, хотя в студенческие годы предпочитал линзы. Очки здорово пригодились Несмышляеву в камере. Но даже «переобув» глаза, мэр не разгадал значение рисунков на спине сокамерника. Настолько они были размытыми. То ли нарисованный Дракон, как факир шпагу, поглощал свой хвост, то ли Русалка делала Дракону минет, то ли это Серый волк уносил вдаль Русалку с Драконом. К тому же вся эта неясная телесная картина была набита кольщиком на мутном фоне церковных куполов.
Хозяин татуировок назвал себя Вовой и попытался влезть в душу Ивану:
– И за что же тебя взяли, добрый человек? Кто же не узнает мэра? По телевизору видел. Ежу понятно, что не по своей вине ты в этот аквариум занырнул…
Искупав Несмышляева в потоках примитивной лести и слезного сострадания, Вова начал разворачивать оглобли разговора: «За что же упекли хорошего человека в каталажку?»
И потом как-то плавненько Вова начал повторять вопросы следователя Чеботарева: «Куда делась новая трансформаторная будка; хватит ли мэру денег на безбедную старость; и где их безопасней хранить?»
– Безопасней хранить в сейфе майора Чеботарева. А вы сами в каком звании будете? – ответил мэр, догадавшись, что имеет дело с подсадной уткой.
Вова в синих драконах или русалках тут же сник и замолчал. Еще через полчаса Вову увели конвойные, только подтвердив предположение мэра о том, что сокамерник был стукачом. Сегодня кент, а завтра – мент.
О «подсадных утках» или «наседках» Несмышляев читал в мемуарах старых большевиков, когда учился на истфаке в университете. Большевики с брезгливостью вспоминали, какими мерзкими способами служители царского режима пытались вызнать у заключенных нужные сведения.
«А ведь, пожалуй, ровным счетом, ничего не изменилось за сто последних лет», – подумал мэр, размышляя о неразрывной связи стукачей и следователей.
В камере было прохладно и обстановка тут не менялась со времен Александра II Освободителя: деревянная лавка, железная раковина, вместо унитаза – дырка в полу. Свободного места в кутузке – два-три метра.
Одиночество не давило на Ивана. Скорее наоборот. Отсутствие сокамерников дарило Несмышляеву возможность спокойно подумать о том, что привело его в камеру изолятора временного содержания и что с ним будет дальше.