Литературный тур де Франс. Мир книг накануне Французской революции - стр. 5

): в качестве адреса на долговых расписках у него всякий раз значится постоялый двор, потому что постоянного местопребывания у него нет. Свой товар он возит на телеге с одной сельской ярмарки на другую – до тех пор, пока его лошадь в силах передвигать ноги. Если она околеет или если у него самого не останется никаких оборотных средств, он не сможет объявиться на этом постоялом дворе в день обязательной выплаты, и судебный пристав вычеркнет его из списка людей, заслуживающих доверия, как бродягу с «местожительством на воздухе» (domicile en l’ air). Документы фиксируют бесчисленные вариации человеческой комедии, разыгрывавшейся в книжном мире два века назад.

И через все эти документы проходит красной нитью еще одна тема из тех, что зачаровывали Бальзака: страсть к деньгам. Конечно же, следует сделать скидку на специфический характер источников, поскольку бóльшая часть папок содержит деловые письма, в которых речь прежде всего и должна идти о прибылях и убытках. Но письма также передают и нравы, и чувства, присущие эмоциональному регистру, особому для специфической формы капитализма, – не только желание услышать звон золотых монет (écus bien sonnants), но и потребность в доверии (confiance) в ходе весьма опасной игры, где каждый игрок изо всех сил старался не дать себя обмануть в круговерти привычных профессиональных хитростей: пиратства, контрабанды, шпионажа, блефа, фальшивых банкротств и нелегальных операций, которые проводились из-под полы (sous le manteau) или из-под прилавка (sous le comptoir).

Конечно же, все эти практики процветали и в XIX веке, когда их изучал Бальзак, их обнаруживаешь и в другие времена и в других странах. Но книжная торговля XVIII века производит редкое впечатление свежести, которая сильно ощущается по многим досье. Книгопродавец – или издатель, книгоноша, контрабандист, поставщик – оказывается не в состоянии погасить вексель в нужную дату. Следом подходят другие платежи. Он балансирует на грани банкротства, заключает сделки с самыми нетерпеливыми кредиторами, вновь обретает почву под ногами, затем поскальзывается, падает и исчезает из виду. Письмо от соседа или от коллектора ставит в истории финальную точку: «Оставил ключи под дверью»; «Завербовался в армию»; «Уехал в Россию»; «Уплыл на корабле воевать в Америку»; «Его жена и дети просят милостыню на паперти». Не то чтобы все эти письма следовало принимать за чистую монету. Они всегда тенденциозны, всегда преследуют какой-то интерес и никогда не предлагают нам незамутненной картины реальности. Однако при всей их субъективности, а может быть, именно благодаря ей, они показывают, как конструировалась эта самая реальность в одной из интереснейших субкультур Старого режима.

Ко всему прочему, эти письма мы имеем возможность читать в отраженном свете сведений, полученных от Жан-Франсуа Фаварже, нашего торгового агента. В его задачу входило вникнуть в характер и в манеру ведения дел каждого попавшегося по пути книготорговца. И совершенный Фаварже тур де Франс дает нам, таким образом, ту структурную основу, на которой держатся многие романы. Следуя за ним по карте Франции из города в город и из деревни в деревню, можно увидеть, как сплетаются между собой судьбы самых разных людей – и все ради того, чтобы в царстве литературы пришли в согласие между собой предложение и спрос.