Литературный призрак - стр. 31
– Бип-бип!
– А это еще что?
– Извини, у меня тут лажометр зашкалило.
Я откопал старый альбом Дюка Эллингтона. Он напоминает мне о допотопных граммофонах, дурацких усиках и довоенных голливудских мюзиклах. Обычно от него у меня поднимается настроение. «Сядь на поезд А»[24] – в этой композиции столько непрошибаемого оптимизма!
Я пялюсь в темную лужицу на дне чайной чашки и думаю о Томоё в пятидесятый раз за час.
Телефон. Скорее всего, это Томоё. Таки есть. В трубке слышен гул взлетающих самолетов и голос диктора.
– Здравствуй, Сатору!
– Привет.
– Я звоню из аэропорта.
– Слышу.
– Ужасно жаль, что вчера мы не смогли попрощаться по-человечески. Мне так хотелось поцеловать тебя.
– И мне. Но кругом было столько народу…
– Спасибо, что пригласил нас с папой к госпоже Накамори. Папа тоже благодарит. Он уже сто лет ни с кем так весело не болтал, как вчера с Мамой-сан и Таро.
– А о чем они говорили?
– О делах, наверное. У папы доля в одном ночном клубе. И концерт нам очень понравился.
– Да какой концерт! Просто мы с Кодзи.
– Вы оба прекрасно играете. Папа только о вас и говорит.
– Ну… Прекрасно играет только Кодзи. Благодаря ему и я звучу сносно. Он звонил двадцать минут назад. Надеюсь, мы не слишком липли друг к другу вчера в баре. Кодзи говорит, все что-то заметили.
– Пустяки, все в порядке. Слушай! Надо знать папину манеру выражаться намеками. В общем, он приглашает тебя приехать в отпуск! Говорит, что найдет бар, где ты сможешь играть на саксе. Если захочешь, конечно.
– Он знает? Про нас?
– Понятия не имею.
– Вообще-то Такэси до сих пор ни разу не давал мне отпуска. Точнее, я ни разу не просил…
– Скажи, сколько времени нужно заниматься, чтобы достичь такого уровня исполнения? – Она решает сменить тему.
– Да разве это уровень? Вот Колтрейн[25] – это уровень. Погоди секунду!
Я быстренько ставлю «Сентиментальное настроение»[26]. Мирр и фимиам. Минутку слушаем вместе, как Джон Колтрейн играет вместе с Дюком Эллингтоном. Мне нужно ей так много сказать.
Вдруг в трубку врываются короткие гудки.
– Деньги кончились. А, вот еще монетка, – успевает крикнуть она. – Пока!
– Пока!
– Когда прилечу, я…
В трубке только шум.
В обеденное время заходит господин Фудзимото. Взглянув на меня, смеется.
– Добрый день, дорогой Сатору! – радостно возглашает он. – Погодка сегодня – загляденье! Что скажешь об этой красоте?
Положив на прилавок стопку книг, он с гордым видом приподнимает брови и слегка оттягивает свой галстук-бабочку. Совершенно нелепый: ярко-зеленый в горошек.
– Уникальная вещь! – откликаюсь я.
– И я так считаю! – Он расцветает от удовольствия. – Мы устроили на работе конкурс на самый безвкусный галстук. По-моему, я всех сделал!
– Как съездили в Киото?
– Киото есть Киото. Храмы и святилища. Встречи с типографистами. Надутые лавочники воображают, будто только им ведомо, что хорошо, что плохо. Слава богу, я дома. Родился токийцем – умрешь токийцем.
– Господин Фудзимото! – приступаю к заранее заготовленной речи, – Когда я рассказал Маме-сан, что вы любезно предложили мне помочь с устройством на работу, она велела передать вам и вашим коллегам вот это. Пригодится на вечеринке в честь цветения сакуры.
Я водружаю на прилавок огромную бутылку рисовой водки.
– Саке! – восклицает господин Фудзимото, – Вот уважил так уважил! Царский подарок! Мои коллеги его оценят, не сомневайся. Огромное спасибо.