Размер шрифта
-
+
Лиственница - стр. 4
Где Родина? Где довелось родиться,
Где дух мой ныне жалобно томится,
Иль там, где тело обретает свой предел…
* * * * *
Черноголовка, 1976
"В феврале начинается весна…"
Посвящается Юре Полякову
В феврале начинается весна.
Воздух делается чистым и прозрачным.
И высокий приветливый день
до краёв наполняется солнцем.
Всё это сообщает прогулкам
неизъяснимое и ласковое очарованье.
И казалось бы, всё прекрасно. Однако,
то ли размах предстоящей работы,
то ли предчувствие перемен
и собственная непричастность —
что-то мешает мне по-настоящему наслаждаться…
Нет, правда! Раньше я любил весну как-то лучше.
Всегда связывал её с весной в Италии,
с воспоминаниями детства,
Чего-то ждал, смутно надеялся, радовался жизни…
…
Неужели я всё дальше отхожу от Бога,
и время необратимо?
* * * * *
Черноголовка, 1974
"Хочу говорить только простые слова…"
Хочу говорить только простые слова,
Хочу жить один
и ни с кем не знаться.
А потом ещё куда-нибудь уехать,
Так, чтоб было лето,
и я мог спокойно гулять по дороге.
Неподалёку располагается лес.
Близится вечер; и совсем не жарко.
Но пока я иду,
на потемневшем небе проступает месяц,
и я нехотя поворачиваю обратно.
* * * * *
Черноголовка, 1973
Цикл
I
Охотник день-деньской. Длинноты – чудеса.
Но всё же палочка моя волшебная:
Щербинка. Солнышко. Прослушанная тишь.
II
Слово скажешь, и хочется спать.
Шорох уличный, вспыхнув, затих.
К поперечной прохладе приник
Мальчик. Мальчик моей наилюбимой мечты.
III
И я помню просторную степь
В летнем окошке моего тела.
Так уж случилось, что я очень разросся,
И вот удивлённо вслушиваюсь:
Там, в бескрайних просторах,
шелестит ковыль
темнеет воздух,
шелковистые гривы ветер колышет —
идут кобылицы.
IV
Я иногда люблю короткую строку;
Всегда обожаю длинную, неправдоподобно длинную, и ещё длинней.
А нормальная средняя строка – мне попросту никогда не удавалась.
* * * * *
Черноголовка, 1974
"Тревога, иволга, трава…"
Тревога, иволга, трава —
тропинка тройственного узнаванья.
Найди себе любимые слова,
говори их едва-едва,
словно какое-то чудесное заклинанье.
Ведь чем запутанней повествованья нить,
тем оно таинственнее и нежнее…
и если кто-то там станет бубнить,
дескать, в смысл сокровенный он не проник, —
то о таком никто и не пожалеет.
Я сам ужасно мучаюсь строкой:
«ядовитая прелесть прошедших времён»,
но для моих стихов этот размер уже чужой;
скорее захлебнусь одиночества ржавою водой,
но не хочу совсем никаких перемен.
* * * * *
Черноголовка, 1975
"Смотрящийся со стороны…"
Смотрящийся со стороны.
Оплывающие зеркала темны.
Всё та же мелодия моей вины
Под небом пасмурной страны.
Но окончанием зимы —
Воздушный змей. И путь размыт.
Весна нежностью мутит умы,
А страх отброшен и позабыт.
И хоть мы рождены впотьмах,
Не мешало бы выглянуть на свет,
Где в серебристых, островерхих тополях
Уже хозяйничает тёплый ветер.
Где чёрный, промокший на холоде урюк
Вдруг взял, да и выбросил цветочков горсть,
А строгое соседство снежных гор
Нам утром приоткрылось вдруг.
Где детский разноцветный гам
Воздушным змеем на верёвочке живёт,
И когда дождик глиняный идёт
Небо плоское так и льнёт к домам.
Смотрящийся со стороны…
Последний скрежетнул трамвай.
Собак не утихает громкий лай,
Солёными слезами глаза полны…
* * * * *
Ташкент 1974
"Источник тёмной красоты…"
Источник тёмной красоты —
Внимающие мне два зрачка;
Я словно прикоснулся невзначай
Страница 4