Лишь сомнения - стр. 19
– Мне нужно вас осмотреть. Для этого и приехал.
Шейд закатил глаза и подумал о пристройке. Сможет ли уснуть под грохот двигателя? Или можно отправиться к реке, но… Все же медведи жили по соседству, а вот с ними встречаться не хотел.
– Я полностью здоров.
– Не сомневаюсь, – улыбнулся врач. – Но вот мэр переживает. Хороший у вас покровитель, беспокоится как за собственного сына.
За него и беспокоится, равнодушно подумал Шейд.
– Что собираетесь смотреть?
– Общее состояние. Прослушать, горло, давление, температура. Раздевайтесь.
Только оделся. Шейд вздернул брови и перевел взгляд на Шатису, уже изучающую его ногу, точнее – четыре пальца. На лице ее было написано ожидание. Тоже хотела смотреть и расспросить, видимо. Уже отца, раз сам Шейд отказывается отвечать.
– Пусть выйдет, – кивнул на женщину. Старик вскинулся, обернулся через плечо. Он рассматривал дочку как коллегу, в отличие от пациента, к которому приехал. И не сразу догадался, что мужчина может смущаться откровенного интереса. Пусть и всего лишь к порезам и швам, а не к нему самому.
– Тис, иди на улицу.
Лицо Шатисы вытянулось при этой просьбе. Неприкрытая досада выразилась в выдвинутом вперед подбородке. Шейд ждал, что она начнет спорить, но после колебаний вздохнула и ушла, плотно закрыв за собой дверь. Тогда только снял рубаху, через голову, не став опять колупать пуговицы. Сел на стул и раскинул в стороны руки. На плечах задергались мышцы, гудевшие после плавания.
– Смотрите, слушайте. Ничего вы не отыщите. Зачем вам тут ночевать?
– Мэр переживает, – сообщил старик, не поднимая головы, пока надавливал на каждый шрам, изучая его плотность. Смягчалась рубцовая ткань намного медленнее, чем заживали сами раны. – Что вы тут один. И на много километров вокруг ни души.
Так-так, отец Сайгена боится, что он тронется умом. Шейд наблюдал за пальцами старика, ползающими по нему. Отсутствующий мизинец на ноге врача не интересовал, так как был объяснен детской травмой.
– Меня все устраивает.
– Нужен баланс, – возразил врач. Прощупал поперечный шрам, который сам же и мастерил. – Поднимите руки. Вверх. Не тянет ничего? – Когда Шейд помотал головой, зашел за спину и запустил руки в его волосы, наклоняя голову на свет. – Вы не можете сидеть в постоянной тишине.
– Здесь живности побольше чем в городе, – отозвался Шейд, искренне недоумевая, что Даниш Астат пытается отыскать. – Так что мне есть кого послушать. Что вы там ищете? Вшей? Их нет, ничего не чешется.
– Хорошо, – врач отошел от него, налил на руки антисептик и растер его, избегая прямого взгляда. – Разденьтесь полностью.
Шейд моргнул и остался сидеть на стуле, не находя ничего разумного в этом требовании. Все шрамы были на виду. Никаких новых не образовалось кроме, может, множества подживших и свежих царапин на ногах.
– Это еще к чему?
– Я должен убедиться в целостности ваших кожных покровов.
Шейд выслушал нелепый аргумент, после чего уперся взглядом в стену, пораженный возникшим подозрением. Уж слишком пристально изучал его старик для обычной процедуры, пока он хлопал ушами и послушно подчинялся.
Знал, что Сайген рассказал отцу, как закончил Аман и почему это случилось. Пришло в голову, что Даниш получил указания от Тиля Вилеша отыскать следы подобных манипуляций на теле отшельника. Причем такую инициативу, но исходящую от Сайгена, даже не рассматривал как рабочую – эрос не стал бы заниматься шпионажем, а сказал бы прямо. Сам бы раздел его, даже силой, если б смог, и убедился. Как и всегда: Сайген говорил ему в лицо о том, что опасается вероломства. Поэтому здесь Шейд был спокоен и не ожидал подвоха: эрос не страдал лицемерием и не вел с ним двойных игр.