Лирика гранатового мачо - стр. 22
А я – в палатке, он – в шалаше. И мы колдуем лишь над обедом. Такой наземный у нас фуршет.
На кухонном столе стоял четырехлитровый бидон с молоком. Лежали огромные баранки с маком – лучшая еда после путешествия. Мама семейства только так могла накормить свою "гвардию". Еще она отменно жарила рыбу в большом количестве репчатого лука, с золотистой, хрустящей корочкой. Рыба была речная и очень вкусная.
Еще Ираиду удивили синенькие, которые были просто фирменным блюдом матери Сократа, до этой поездки она никогда и не пробовала баклажаны. Десять дней пролетели как удивительный сон, и настало время прощания.
В следующий раз Ираида и Сократ увиделись на зимних каникулах в родном городе Ираиды. Сократ в шапке-ушанке носил фотоаппарат, а его голова с роскошной прической из темных волос с проседью на висках была оставлена морозу. В городе из родственников жила тетя Наталия, сестра отца, у нее они и остановились. Они получили по отдельному спальному месту, а тетя Наталия ушла спать в кладовку, где у нее стояла кровать. Тетя Наталия была рада приезду молодой пары, уж очень Ираида напоминала ей дни ее молодости.
Адреналин болельщиков огромен, когда бегут со старта сотни лыж, и каждый в этой массе внешне скромен, но километры – это, брат, шалишь. И круг за кругом, силу проявляя, уходят смело лыжники вперед. Природа им комфорта добавляет, и тихо дома буйствует народ. Еще не время, десять километров, еще немного и четвертый круг, еще чуть-чуть и тридцать километров. И здесь почти не важен враг и друг. Бегут вперед, всех мощью завлекая, в свой славный бег, забыв о ней совсем. Они проходят, как орлиной стаей, болельщикам они прекрасны всем. А вот и финиш. Силы на пределе. Но тут взорвался гулом стадион. И лыжники летят, они при деле. И тройка пьедестала – медальон.
А они, молодые и неженатые, привезли с собой лыжи. При морозе в двадцать-тридцать градусов они уезжали на электричке кататься на озеро, расположенное в окрестностях родного города. Так проходили зимние каникулы. Одного города им показалось мало, и они поехали к другу детства Сократа, на север Медных гор, в город, где рыси бродят рядом с городом и есть какие-то необыкновенные огромные заводы странных и дорогих металлов. Там на лыжах и коньках провели они несколько дней.
Друг Сократа был женат и уже имел двое детей. Здесь Ираиду назвали невестой. Все бы ничего, но попытки мужчины сделать из нее женщину стали с каждым днем усиливаться. Сократ готов был любить Ираиду, как подобает мужчине. Она не давалась. Она отбивалась от него без звука, а в соседней комнате спали его друзья. Она защищалась всеми фибрами своей души.
Ледяной, морозный воздух очищает пыль времен, покрывает ветви воском. Снег хрустит, как слог имен. Мы пройдем с тобой по кругу в облаке своей судьбы. Я скажу тебе, как другу: «Я люблю, и ты люби эти тихие мгновенья, замороженных озер и огней проникновение. Что молчишь? Ну, ты позер. Или те заметил ели под сугробами мечты? Мы бредем ведь еле-еле. Я люблю тебя! А ты?» Ты невольно встрепенулся, посмотрел вокруг себя и невольно улыбнулся. «Холодно», – сказал сопя.
От друзей они приехали к ней домой. Дома Ираиду совсем потеряли. Сократ так понравился ее родителям, что они все ей простили. Кстати, простили только поездку. Сократ фотографировал Ираиду, она – его, потом он уехал в свой институт в столицу. Перед отъездом Сократ предложил Ираиде пожениться.