Лионесс. Том 2. Зеленая жемчужина. Мэдук - стр. 49

– Я не намерен платить за строительство христианской церкви ни в Домрейсе, ни где-либо в другом месте.

Умфред задумчиво поджал губы:

– Таковы ваши взгляды в данный момент; возможно, однако, что некоторые соображения заставят вас изменить свое мнение.

– Вряд ли.

Снова Эйлас повернулся, чтобы уйти – и снова отец Умфред задержал его:

– Очень рад увидеть вас снова, хотя – увы! – память невольно возвращает мои помыслы к достойным сожаления событиям, сопровождавшим нашу первую встречу. До сих пор король Казмир не знает, кто вы такой! И я уверен, что вы не спешите рассказать ему об этом. Значит, вы не хотите, чтобы он об этом знал. Не так ли? – Отступив на шаг, отец Умфред смотрел на Эйласа с благосклонным любопытством.

Поразмышляв несколько секунд, Эйлас сказал ровным, невыразительным тоном:

– Следуй за мной.

В нескольких шагах, у стены галереи, стоял навытяжку старый слуга в ливрее.

Эйлас остановился и сказал ему:

– Попросите Мавра – синдика Хассифу – присоединиться ко мне в малой гостиной. – Эйлас поманил Умфреда: – Пошли!

Чуть опустив уголки губ, но продолжая улыбаться, отец Умфред засеменил за королем. Эйлас провел его в малую гостиную, закрыл дверь, подошел к камину и стал молча смотреть в огонь.

Отец Умфред пытался завязать приятный разговор:

– Нет слов! Нынче вас окружают условия, несравнимые с прежними. Бедная маленькая Сульдрун! Как плохо она кончила! Поистине, сей мир – юдоль скорби, и мы посланы в него, чтобы подвергнуться испытаниям и очистить душу в преддверии вечного блаженства!

Эйлас не отвечал. Истолковывая молчание короля как признак замешательства, приободренный жрец продолжал:

– Моя лучшая надежда – в том, чтобы привести короля Тройсинета и его доблестный народ к спасительному свету истины. Ангелы Господни воспоют ему хвалу, когда в Домрейсе возвысится величественный собор! При этом, естественно, раз такова ваша воля, фактические обстоятельства вашего прошлого останутся в тайне, как если бы вы поведали их мне на исповеди.

Эйлас бросил на жреца быстрый взгляд и вернулся к созерцанию пламени в камине.

Дверь открылась. В гостиную тихо вошел Ейн в чалме и с седой бородой, все еще загримированный под мавра. Встрепенувшись, Эйлас повернулся к нему:

– А, синдик Хассифа! Вы, случайно, не христианин?

– Ни в коем случае.

– Хорошо, это упрощает дело. Перед вами субъект в рясе – что вы можете о нем сказать?

– Это жрец – жирный, белый, скользкий, как бобер, с елейно подобострастной рожей. Я его уже сегодня видел – он приехал из Лионесса.

– Именно так. Я хотел бы, чтобы вы внимательно его рассмотрели и хорошенько запомнили, чтобы никогда ни с кем не спутать, ни в каких обстоятельствах.

– Ваше величество, он может натянуть на лицо капюшон, назваться Вельзевулом и спрятаться в самых глубоких катакомбах под Ватиканом – все равно я его узнáю.

– Вы не поверите, но он утверждает, что давно со мной знаком.

Синдик Хассифа с удивлением повернулся к Умфреду:

– Чем он при этом руководствуется?

– Он желает, чтобы я построил для него в Домрейсе богатую церковь. Он угрожает рассказать королю Казмиру, кто я такой, если я откажусь выполнить его требование.

Мавр продолжал разглядывать жреца – его удивление возросло вдвойне:

– Он свихнулся? Король Казмир прекрасно знает, кто вы такой – вы король Тройсинета, Эйлас.