«Линия Сталина». Неприступный бастион - стр. 25

Командир 118-й стрелковой дивизии генерал-майор Гловацкий Псков

«Только прилетели, сразу сели», – слова из песни Высоцкого крутились в голове, и лишь усилием воли Гловацкий отрешился от них. Действительно, то, что было с ним в эшелоне, лишь прелюдия к тому, что должно произойти, к тому главному, для чего вся страна многими годами содержит и кормит кадровых военных ценою усилий миллионов сограждан – остановить и разбить врага, если тот начнет боевые действия.

Вот с этим у Гловацкого было плохо – он совершенно не представлял, как ему предстоит сражаться!

Это не его война, дивизия не его уровень, двигать по карте батальоны он не умел совершенно, ему бы тем самым батальоном командовать, и то с натугой. Нельзя прыгать через ступеньки службы, ни к чему хорошему это не приведет, цена страшна, тяжела своей ношей – отсутствие опыта командира обеспечивается лишней пролитой кровью его подчиненных. А тут в комдивы и в 1941 год – какая, на хрен, победа за счет послезнания, если с немцем на поле боя еще нужно совладать, здесь самого по этому самому полюшку на гусеницы кишками намотать могут.

Хотелось выругаться в добрый «загиб Петра Великого», но Гловацкий молчал, хмуро глядя в уставшее, совершенно бледное лицо начальника штаба Северо-Западного фронта генерал-лейтенанта Кленова. Хоть разница в одну звезду на генеральских петлицах кому-то может показаться незначительной, на самом деле лежит огромная дистанция, целая пропасть, примерно как у взводного перед начальником штаба полка. Но они были знакомы со времен академии, тут память многое подсказала, а потому Гловацкого по прибытии в Псков буквально выдернули, как репку из грядки, в штаб фронта, даже на машине от вокзала довезли.

Докладывать стал как положено, но Кленов прервал, махнув ладонью, поздоровался – вялое вышло рукопожатие, и уселся за стол, показав глазами на стул напротив. Но ничего не сказал, сидел молча, думал, а Гловацкий сам помалкивал. Ждал, пока начальство первым заговорит, хоть и общались они на «ты» давно, с двадцатых годов, но субординацию блюсти нужно.

– Что думаешь, Николай Михайлович?

– Раз штаб фронта в Пскове, а моя дивизия должна незамедлительно занимать укрепрайон, то думать нужно много, – пожал плечами Гловацкий. – А я даже карты не видел.

– Увидишь сейчас. – Кленов усмехнулся, достал и расстелил перед ним оперативку, на которой была нанесена вся обстановка с 22 июня. Николай Михайлович встал, склонился над картою – синие стрелы рассекали боевые порядки «красных», обозначенных номерами дивизий. Номеров противника было маловато, все больше уточнений, типа «до двух мот. див», это говорило о скверной работе разведки, а значит, и о том, что штаб фронта не владел в полной мере информацией. Последнее для войны опасно, и не важно, идет бой роты или сражение дивизий.

Долго стоял, тщательно формулируя ответ, используя подсказки своего «второго я» и знание из прочитанных книг, довольно хорошо написанных, и не «грызунами». Военную литературу он любил, читал взахлеб, о действиях СЗФ пролистал буквально накануне этого «переноса» толковую монографию, стараясь узнать побольше о событиях, где решалась судьба его тезки. Начал говорить отстраненно, словно рассуждая:

– Противник упредил нас в развертывании войск, что обусловлено тем, что еще в ту войну Германия осуществляла быстрые переброски своих войск с одного фронта на другой. А сейчас к этому еще добавился автотранспорт с его мобильными возможностями. Потому по нашим войскам прикрытия был нанесен удар страшной силы – значительное превосходство в числе солдат и технике позволило ударным группировкам Вермахта быстро прорвать фронт, легко опрокинуть наши стрелковые соединения. Выдвинутые для контрудара мехкорпуса, в условиях господства в воздухе вражеской авиации, свою роль не выполнили. Да и не сумели бы это сделать – наша пехота уже отступала и послужить опорой не могла из-за слишком больших потерь в частях. Спешно выдвигаемые к местам вражеских прорывов подкрепления отбрасывались или уничтожались – численно превосходящая нападающая сторона владеет инициативой и постоянно громит наши резервы поодиночке, неся при этом минимальные потери. Я думаю, что произошедшее обусловлено, его можно объяснить именно внезапным и мощным превентивным ударом противника – наши части лишь выдвигались к границам, и германцы получили уникальную возможность бить их поочередно.