Линии Маннергейма. Письма и документы, тайны и открытия - стр. 45
[92]генералов. К первому слогу китайцы обычно прибавляют два других, чтобы все вместе отражало какую-нибудь приятную мысль. Фаньтай пообещал оформить паспорт. Он с минуту поразмышлял над моим именем, а затем вывел тонкой кисточкой после „Ма“ два изящных иероглифа. Теперь мое имя было Ма-да-хан, или „Конь, скачущий сквозь облака“. Это имя встречало чрезвычайно благожелательный прием у тех официальных лиц, которые проверяли мои документы»[93].
Впрочем, это поэтическое имя вызывало не только благожелательное отношение, но и подозрения. Добравшись к апрелю через перевалы Тянь-Шаня до Кульджи, Маннергейм получил наконец бумаги из Пекина. Там его имя было написано ближе к действительному произношению: «Ма-ней-эр-хей-му»: «То обстоятельство, что „фен-куо“, господин из Финляндии, путешествовал с двумя паспортами, было во многих случаях трудно объяснить, и это привлекало к моим занятиям пристальное внимание властей. В Пекине в Российском посольстве мне показали газетную заметку, где указывалось на два моих паспорта и спрашивалось: кем же был этот иностранец, который фотографировал мосты, наносил на карты дороги, замерял высоты и вообще останавливался в местах, важных с военной точки зрения»[94].
В «Предварительном отчете» – по крайней мере, в его первой части – автор то и дело сбивается с официального тона. Вот, например, отрывок, выдающий чисто человеческое сочувствие к обездоленным – черта, казалось бы, ранее нехарактерная для барона: «…18 марта мы перевалили через ледник Тугр Мус. Последний перед этим ночлег сделали у Тамга-таш почти у самого основания его в убогом сарае. Выступив еще в сумерках в 6 ч. 20 м. утра, мы достигли поверхности ледника после 4-часового утомительного подъема. Дорога идет зигзагами вверх по почти отвесному ледяному склону. На самом крутом месте вырублено во льду десятка два больших ступеней. На недоступно высокой скале стоит небольшая мазанка, в которой живет 8 сартов-рабочих. В обязанность им вменяется ежедневно вырубать означенные выше ступени, а также устраивать из камней примитивные мостки через трещины, которые образовываются во льду. Когда караван подходит, они спускаются к нему навстречу и несут на своих плечах тяжелые вьюки там, где лошади этого не могут. За этот невероятно тяжелый труд сарт или китаец-купец в лучшем случае награждает их несколькими копейками или щепками дров. Последние ценнее денег при их безотрадной жизни в этом настоящем орлином гнезде, где редко два дня проходит без снежного бурана. От правительства они получают в месяц по 1 лану (1 руб. 60 коп.) и 3 шын пшеничной муки (ок. 8 фунтов).
…Ущелье лесисто и неописанной красоты. Для движения полевой артиллерии на участке от ледника до Шато пришлось бы сделать ряд подрывных и земельных работ. …В этот день скончался от переутомления один из наемных людей при вьюках. Вообще, музартская дорога ежегодно требует не только лошадиных жертв десятками, но и человеческих. По этому пути двигается много бедного люда, мужчин и женщин, направляющихся из Кашгарии в Илийский край, где дневная плата 5–2½ чен, в то время как в Кашгаре платят 1,3–0,6 чен. Изнуренные вследствие недостатка пищи и плохо снаряженные, они часто не выдерживают лишений и утомлений во время этого 16—18-дневного пути. Китайское правительство ничего не предпринимает для облегчения участи этих бедняков».