Лингвистика информационно-психологической войны. Книга 1 - стр. 33
ну никак не совпадают».
▪ Тактика умолчания невыгодной информации: «И это несмотря на то, что за последние десятилетия в России написаны тома исследований о пагубности изоляционизма и надуманности “особого пути”» (умалчивается, что не меньше работ посвящено обоснованию «особого пути» России).
▪ Тактика предъявления таких биографических деталей, которые могут быть интерпретированы в выгодном для манипулятора смысле: «…в своих обоих браках он был женат на немках из весьма состоятельных семейств».
▪ Тактика подбора цитат для подтверждения мысли о том, что часть русской интеллигенции «заражена» идеей особого пути России («Ярче всего эту особливость сформулировал поэт-дипломат Ф. Тютчев», далее цитируется стихотворение Тютчева).
На языковом уровне текста прослеживается оппозиция лексем, сочетаний слов и устойчивых конструкций с негативной и позитивной коннотациями (приводим их по ходу разворачивания текста):
1) для контекстов, характеризующих сторонников «особого российского пути», используются: А что нам Европа, что Меркель, Олланд?; Мы сами с усами!; с русским аршином; всячески превозносили, политический заказ, вельможно-бюрократическое окружение, «железным занавесом», приближенных к трону, изоляции России, весьма посредственным дипломатом, в охаивании Европы, проповеди изоляционизма; дискредитация европеизма, пропагандистский заказ, отвести глаза от…, плод политической нетрудоспособности; соответственно о результате политики изоляции России от Европы: выпала из…; продолжает утрачивать позиции; у зарастающего тиной пруда;
2) для контекстов, характеризующих сторонников европеизма: насквозь и сверху донизу европейцы; связаны с Европой; чувствуют себя (в Европе) в своей тарелке; знаменитых европейских композиторов, художников и т.д.; вдохновлялись… европейскими мотивами; европеизм… становится все более притягательным для молодежи; сравнение с Европой не в нашу пользу.
Можно сказать, что при построении текста соблюдены следующие условия успешности психологического воздействия, о которых говорилось выше:
▪ учет национальной идентификации адресата, который выражается в обращении к русским фольклорным мотивам как в вербальном тексте («А чтобы Алёнушке не так горько было сидеть у зарастающего тиной пруда, ей нужно рассказать о том, какая Европа гнилая, извращённая и как там не любят наших Иванушек»), так и визуально (коллаж А. Дорофеева);
▪ учет закономерностей восприятия информации, что выражается с помощью приема интимизации повествования (мы, наш, нам покажут, не будем отчаиваться), смыслового повтора (политический заказ – политический заказ; совершенно искренне верит в особый путь России – о пагубности изоляционизма и надуманности «особого пути», благотворность изоляции России от Европы – проповеди изоляционизма – о пагубности изоляционизма), а также путем использования стереотипных представлений о советской России в контексте ее современной характеристики;
▪ учет необходимости логической продуманности информации, предназначенной для воздействия: построение текста от частного к общему (индуктивный путь изложения как наиболее легкий для усвоения неискушенной публикой);
▪ учет такой особенности формирования или трансформации установок, как длительность и непрерывность воздействия: анализируемая статья является в газете далеко не единственным текстом, в котором ставится под сомнение целесообразность идеи особого пути развития России или проводится мысль о европеизме Тютчева и России, последнее – «рассеяно» в контекстах публикаций этого же автора в «Аргументах и фактах», например: «Полеты во сне и наяву» в № 26 за 2014 г., «Гибридная Россия. Страна запуталась в выборе своего пути» в № 33 за 2015 г., «Вундеркинд, бунтарь, “почти иностранец”. Неизвестный Федор Тютчев» в № 49 за 2016 г.