Лилия между тернами - стр. 15

                – Если не удовлетворена – вали в бар, там до хрена парней, готовых сделать твою ночь незабываемой, – ответил Римман и увлек меня дальше.

 Наконец он толкнул дверь, и мы вошли в какую-то комнату. Развернувшись, он запер ее и встал прямо надо мной.

                Сколько себя помню, мне всегда приходилось смотреть на него снизу вверх, и, похоже, ничего с годами не изменилось. Римман по-прежнему возвышался надо мной, как башня, а его широченные плечи и мощнейшие мускулы, отчетливо играющие под одеждой, реально подавляли, заставляя чувствовать себя крошечной и беспомощной.

                Римман поначалу буквально расчленял меня, осматривая с ног до головы, но затем выражение его серых глаз изменилось: они загорелись жестким голодным огнем, и его дыхание сменило ритм, было похоже, что злость росла в нем с каждой секундой. Меня почему-то бросило в жар, и собственная кожа почудилась неуютным пленом. Римман, не скрываясь, втянул полной грудью мой запах, и его красивый, жесткий рот дернулся в оскале. Глаза потемнели, и в них словно родился торнадо, затягивающий меня в их глубину. Язык присох во рту, а воздуха вдруг стало слишком мало.

                – Доминика... – прерывая это странное безумие, пророкотал у моего лица Римман. – Ты выросла.

                Я могла только молча кивнуть. Римман прервал наш зрительный контакт и отвернулся.

                – Ты зачем сюда приехала? – схватив со стола бутылку пива, он залпом опустошил ее и зашвырнул в мусорку с такой силой, как если бы метил в голову злейшего врага.

                – Мой отец умер... убит... Все мои близкие... – пролепетала я ему в спину.

                – И? – безразлично спросил Римман.

                – У меня никого не осталось.

                – В самом деле? И ты приехала сюда в надежде, что я опять стану нянькой для избалованной богатой сучки?

                – Ты никогда не был мне нянькой, – повысила голос я, чувствуя, как сердце медленно скатывается в желудок.

                Отец ошибся. Римман не станет помогать. Ему плевать на меня.

                – Разве? Тогда кем? Ночной сиделкой? – Губы Риммана презрительно искривились.

                – Всегда считала тебя другом, – возмутилась я.

                – Другом? – рассмеялся Римман хриплым циничным смехом. – Миленькие, чистенькие принцессы не дружат с парнями с грязных помоек, которых их папаши находят, чтобы натаскивать тех стать верными псами, готовыми сдохнуть ради хозяйки.

                – Мой отец сказал, что ты поможешь мне! – Я готова была опять заплакать.

                – Что? Старый Барс сказал тебе, Ники, что я помогу?

                И он расхохотался так, что оконные стекла задрожали, и я едва сдержалась, чтобы не вжаться в стену от этого жестокого смеха или не кинуться на Риммана с кулаками.

                – Да! Мой отец сказал мне перед самой смертью, что только ты можешь помочь мне! – выкрикнула я, желая разнести тут все.

                – Чушь! – рявкнул мне в лицо Римман.

                – Это правда, Рим! Но, видимо, он ошибался! – Я почувствовала себя опять той брошенной и испуганной девочкой, плачущей от кошмаров в ночи. – Извини, что побеспокоила!

                Я развернулась и попыталась открыть дверь, повернув торчащий в замке ключ.