Ликвидатор заклятий - стр. 23
– Где тут информаторий? – холодно спросил Роман.
– В-в… – выдавил вирт, растирая кровь. – В Старой б-башне.
Поклонившись Тинувиэль, Кнуров развернулся и пошагал прочь. Ненависти к Элессару он не испытывал, а уж в том, чтобы добить поверженного врага, чести мало.
Пусть уж лучше помучается теперь владыка Запроливья, вернувшийся к семье за рубль. За тридцать сребреников.
Покинув замок, Роман спросил у косматого гнома, трудившегося в кузнице неподалеку:
– Скажи-ка, любезный, как мне пройти к Старой башне?
Кузнец вытер пот грязной пятерней, и указал в сторону реки:
– А вона она, на утесе.
– Благодарю…
Пройдя извилистой дорогой меж холмами, Кнуров выбрался на берег Андуина и поднялся по крутым, сбитым ступеням к могучей круглой башне. Внутрь монументального сооружения вела не менее мощная дверь, подвешенная на пудовых петлях, а у входа грелся на солнышке привратник с длинными седыми усами, похожими на моржовые клыки, в высоком остром колпаке – такой образ принял софбот, метапрограмма Всеобщего информатория.
– Кого ищет странник? – промурлыкал седоусый, жмуря глаза.
– Мне нужно сконнектиться с Алексеем Петровичем Ворониным, учителем.
– А ничего, что в Москве уже час ночи? – открыл старец один глаз.
– Дело жизни и смерти! – выпалил Кнуров.
– Входи, странник…
Роман вошел в башню. Там было сумрачно и прохладно.
Широкая лестница уводила наверх, делая два оборота и заканчиваясь у дверей, искусно отделанных слоновой и черепаховой костью.
Волнуясь, Кнуров постучался. Ни звука в ответ. Лицеист забарабанил энергичней, уже готовясь признать поражение, но тут одна из створок открылась, и наружу выглянул учитель Воронин.
Вернее, Роман секунды две разглядывал благообразного волшебника в длинном сюртуке, поверх которого была наброшена лиловая мантия, колыхавшаяся на сквозняке, с белой бородой и серебристыми волосами до плеч, и лишь потом стал узнавать нос с горбинкой и проницательные серые глаза за половинчатыми стеклами очков, которых Воронин сроду не носил.
– Учитель! – воскликнул Роман и чуть не разревелся. – Учитель…
Алексей Петрович не стал бодро советовать успокоиться, а просто легонько прижал ученика к себе.
Кнуров унял расходившиеся нервы, и отстранился.
– Кое-что мне уже известно… – тихо проговорил Воронин. – Рассказывай.
– Извините, что поднял вас…
– Какие пустяки! – отмахнулся учитель. – Тем более что я не спал. И Миша, и Алла – вся группа у меня. Ребят я еле уложил, а сам заперся в кабинете, чтобы их не будить. Слушаю, Ромка…
И Ромка стал рассказывать. Он говорил, не выгораживая себя, и ничего не приукрашивая. Выдохся и затих. Алексей Петрович тоже молчал, задумчиво потирая подбородок.
– Не буду говорить слов сочувствия, – сказал он, наконец, – от этого тебе легче не станет…
– Я убил человека, – напомнил Кнуров, втайне надеясь на отпущение греха.
Учитель покачал головой.
– Ты убил врага, – сказал он, – а это совсем иное дело. Разве наших прадедов, что воевали с фашистами, можно называть убийцами? Нет, Ромка-хомка, они были солдатами.
– Тогда шла война…
– И сейчас – тоже. Идет твоя война. И моя. Ты видел, что творится на улицах?
– А что там? А, эти, с плакатами…
– Начались погромы, Ромка… – тихо сказал Воронин, и нахмурился: – Связываться со мной даже через информаторий весьма небезопасно для тебя!