Лихолетье Руси. Сбросить проклятое Иго! - стр. 8
Лесовики, одетые кто во что – в бархатные кафтаны и сермяжные зипуны, в овчинные шубы и изодранные рубища, и вооружены были чем придется. У многих за поясами торчали топоры, кое у кого мечи, у некоторых в руках были дубинки и рогатины, за плечами висели луки и колчаны со стрелами. Ватажники возвращались с разбойного промысла, судя по отсутствию добычи и кровавым повязкам на многих, – неудачного. Не глядя по сторонам, в угрюмом молчании торопливо следовали друг за другом. Они, должно, так и прошли бы мимо Федора, если б он не вскрикнул, зовя на помощь.
– Братцы, водяной! – испуганно шарахнулся один из разбойников.
Все остановились, оторопело уставились на выступавшую из трясины голову.
– Ты что, очумел, Митрошка? – сердито произнес высокий, густо заросший черными волосами и бородой разбойник, одетый в новый голубого бархата кафтан до колен и забрызганные грязью красные сафьяновые сапоги с короткими тиснеными голенищами. – Человека от водяного не отличил?!
– А ведь истинно человек тама! – обрадовавшись, воскликнул другой. – И как его в топь угораздило?
– Ночью, должно, попал.
– Утоп бы уже. Видать, недавно… – Разбойники оживились.
– Почудилось, братцы, костяная игла его, коли в… – стал оправдываться Митрошка, лесовик с плутоватыми косыми глазами; овчинная шуба на нем была так длинна, что по щиколотку закрывала ноги, обутые в рваные лапти.
– Помочь бы надо, а то утопнет, – неуверенно предложил рослый парень с тонким, подвижным лицом и светлыми стриженными в скобку волосами.
– Нет у нас, Ивашко, часу возиться, острожники идут следом!
– Да и он, может, из них! Вишь, молчит, будто безъязыкий какой!
– Айда отсель! Пошли борзо! – послышались озлобленные голоса.
Но тут вмешался чернобородый:
– Негоже так, молодцы! Понапрасну человек пропасть может… Клепа, кинь-ка ему веревку!
Детина в рваном рубище недовольно гмыкнул и не торопясь стал рыться в нарядной, тонкой кожи сумке-калите, которая висела у него на поясе. Достав веревку, он свернул ее и с видимой неохотой бросил конец Федору.
За все это время тот и правда не проронил ни слова. Болотная жижа покрыла уже его бороду, подступала ко рту. Но не только боязнь захлебнуться принуждала молчать порубежника – среди лесовиков оказались его старые знакомцы…
В самом конце зимы разбойная ватага напала на боярскую вотчину, убила дворского и тиуна, а потом чуть не на окраине Коломны ограбила купеческий обоз, который с грузом дорогих тканей, украшений и пряностей направлялся в Москву из Сурожа. Связав, а частью перебив сопротивлявшихся купцов и сопровождавшую их охрану, ватажники, погоняя лошадей, запряженных в телеги с награбленным, устремились к лесу.
Но на сей раз не многим из них удалось вернуться в свое логово. В стычке с конными порубежниками, которых послал им вдогонку из острога коломенский воевода, большинство лесовиков полегло на опушке соснового бора, других схватили и увели в город. Уйти удалось лишь нескольким. Сгрудившись вокруг вожака, они укрылись за перевернутыми телегами и ожесточенно отбивались дубинами, топорами и оглоблями. Стало смеркаться, в лесу быстро темнело. Порубежники, спешившись, бросились на приступ укрепления. Воинам, среди которых был Федор, удалось растащить завал из телег, бочонков, тюков тканей и ворваться внутрь его. Встреченные градом ударов, они стали пятиться, но тут Федор сделал неожиданный выпад и полоснул мечом по руке вожака. Тот уронил дубину, схватился за кисть, из раны потекла кровь на грязный, истоптанный ногами снег. Остальные продолжали сражаться с порубежниками. Вскоре все было кончено. Но среди убитых и раненых атамана лесовиков не нашли. В наступившей темноте ему и нескольким его сподвижникам удалось скрыться…