Личный интерес - стр. 15

— Идите вы! — немного оживает он.

— Честное слово!

Включаю фонарик на телефоне.

— Называйте любую страницу и номер абзаца.

Савелий делает это, и я листаю.

— Итак. «Секс — это не только про тела. Это про то, насколько ты умеешь отдать себя другому без остатка. Если тебе стыдно за свои желания — значит, ты все еще чужой в собственной постели.

Плохо не желать. Плохо — бояться своих желаний. Секс — это не грех. Грех — прожить жизнь, так и не узнав, на что ты способен в любви...» — Я прерываюсь и прочищаю горло. — Вы это специально? Решили меня смутить?

— Ага, я ведь наизусть знаю это бессмертное произведение. — Он выдыхает дым, и мы оба гасим смешки.

Одна из компаний поблизости взрывается хохотом, и мое чуть поднявшееся было настроение вновь устремляется вниз. Им весело. Всем вокруг весело. А я нудная и, видимо, страшная. Степан забыл обо мне спустя минуту.

Не ожидала, что меня так сильно ранит отказ.

— Кстати, хоть и банально, но довольно неплохо, — включается Савелий. — Даже глубоко там, где «чужой в собственной постели». Что думаете?

— Вы себя так чувствовали когда-нибудь?

— Я?

— Делитесь. Спикер вы, в конце концов, или кто?

Он долго и довольно сексуально затягивается, копаясь в памяти, и я внезапно прихожу к выводу, что Исхаков может быть забавен. Стоит в полутьме рядом с помощником судьи, выпускает из носа дым и прокручивает в голове свой секс.

Робко улыбаюсь. Его пиджак пахнет кожей, зеленью и чем-то знакомым, но едва уловимым. Необычно и очень по-мужски, если честно.

— В процессе сложно считать себя чужим, — наконец выдает Савелий. — Ощущения в моменте вытесняют все прочие мысли из головы. А вот после — да, наверное. Задаешься вопросом: что я здесь делаю?

— А я думаю... — Бросаю взгляд на обложку, дабы напомнить себе имя автора, — А. А. Морж имел в виду другое: фишечки в процессе. Разным людям нравятся разные фишечки.

— «Фишечки», — высмеивает меня Исхаков. — Этому Моржу нужно было налить воды на восемьсот пятьдесят рублей, вот и все. — Он выбрасывает окурок в урну.

Так быстро.

Пора домой. К семье. По пятницам мы теперь вместе смотрим какой-нибудь мультфильм по выбору Матвея. Я обожаю вечера, но отчего-то ощущаю тоску. Наверное, мне и правда понравился Степан. А может, дело в том, что я попросила братишку не ждать меня сегодня и тем не менее приеду к началу?.. Мама сочувственно покачает головой, папа тихо вздохнет.

Внезапно говорю:

— Я бы тоже покурила, если еще не поздно и если у вас есть.

— Конечно. — Савелий забивает свежий стик, отдает электронку. Откуда-то знает, что я не умею, и поясняет: — Курить, когда завибрирует.

— Спасибо. Ваша очередь читать.

Пока я осторожно втягиваю в себя никотин, он открывает книгу и просит назвать страницу.

— Сто, абзац четыре.

Голос Савелия звучит с легкой хрипотцой, и у меня, видимо от холода, волоски на коже поднимаются. Он зачитывает:

— «Самые яркие ночи случаются не тогда, когда идеально гладкое тело или правильный ракурс. Самые незабываемые ночи — когда ты позволяешь себе звучать, дрожать, просить и принимать так, как велит инстинкт».

Медленно, будто с надрывом выдыхаю. Савелий делает шаг ближе, и я не отшатываюсь. Его запаха становится больше.

Я снова нервно выдыхаю дым, чувствуя покалывание в пальцах и тяжесть внизу живота — словно все внутри сжалось. Пытаюсь совладать с собой, и вдруг посреди этой нелепой ситуации меня пронзает осознание: мне невыносимо не хватает тепла. Ласки. Внимания. Прикосновений. Мысль обжигает, лишает опоры. Становится жарко, неловко, и я, немного сбившись, говорю: