Личная слабость полковника Лунина - стр. 19

- А зачем? – прижимает он меня к стенке. – Ты мне нравишься. Я тебе тоже вроде не безразличен. Мотаться в твой Шанск я все равно не смогу…

- Тебя же там сразу посадят. И дружки не помогут…

- Погоди. Ты о чем? – оторопело смотрит на меня Лунин.

- Ну как же… - только открываю я рот, собираясь поделиться знаниями, полученными от Дудкова, как этот наглый тип подхватывает меня на руки и тащит на кухню. Сажает на высокий стул, стоящий у барной стойки. Наливает в высокий бокал красного вина и велит хмуро.

- Рассказывай. А я пока картошку почищу.

9. Глава 8

8

Асисяй

Надя неуклюже садится на высокий стул. Неумело ставит ноги на перекладину.

- Как на насесте, - вздыхает она, растерянно оглядываясь по сторонам. Но других сидячих мест у меня на кухне не предусмотрено. И по функционалу это больше гостиная. Ем я здесь редко, чаще гостей принимаю. Хотя кто ко мне заходит?

Кирсанов и Блинников. Иногда дочки приезжают. Но это скорее по великим праздникам.

Из большой плетеной корзины с крышкой набираю крупные корнеплоды. Мать присылает мне картошку и соленья! Боится, чтобы я с голоду не помер. Вот зачем, спрашивается? Дома я и раньше почти не питался. Ел где-придется. Солдат спит, служба идет. Это и обеда касается.

Исподволь наблюдаю за Надеждой. Подложив ладони под подбородок, девчонка осматривает кухню осторожным взглядом. На лице крупными буквами читается настороженность. Ни тревоги, ни страха. Просто девчонка следит за ситуацией и себя в обиду не даст. Да никто и не обижает. Я, конечно, мало соображал, когда забирал ее из Шанска. Но ни о чем не жалею.

Лишний раз стараюсь не пялится на щедрое Надино декольте и притягательные изгибы. А то порвет от желания. Опускаю взгляд ниже, на кусок настоящего оникса, приспособленного под барную стойку. Подарок Крепсов на новоселье. По белой молочной глади струятся золотые прожилки, словно подсвечивая изнутри теплый камень. И снова глазею на тонкие пальцы, скользящие по ножке бокала. Надя задумчиво крутит его в руках. Но к вину так и не прикоснулась.

- Оно не отравлено, - замечаю насмешливо. Я еще хорошеньких женщин не травил.

- Померкло, погасло вино в бокале.
Минутный порыв говорить пропал, - грустно напевает Надежда.

А у меня глаза лезут на лоб. Твою ж мать! Сто процентное попадание. Так не бывает.

На автомате тянусь к кнопкам на пульте управления. Включаю музыку. Тихо и проникновенно поет Владимир Семенович про нужные ноты и души, покрытые коркою льда.

- Моя любимая, - улыбается Надя и безотчетно тянется к бокалу с вином. Делает маленький глоточек и словно набравшись сил выдыхает.

- Вам в Шанск возвращаться нельзя. Там вас точно арестуют.

- Это еще за что? – усмехаюсь весело.

- Украл меня, - тут же следует ответ. – Хотя сейчас если в розыск подадут, то тебя и здесь арестуют.

- А ты такая персона значимая, что тебя вот так сразу искать кинутся? – улыбаюсь довольно. И совершенно неожиданно понимаю, что мне нравится подначивать Надежду. Она умненькая. Смелая, решительная. Настоящая боевая подруга.

- Наверняка твой дружбан попытается замять дело. Но Морозов все равно докопается до истины. И выпрет его из полиции. А то и посадит… Как оборотня в погонах.

- Да ну?

- Ну да! – фыркает как ежик девчонка и добавляет строго. – Сумка моя где, товарищ бандит?