Личная помощница для большого босса - стр. 15
На барном табурете, задумчиво наблюдая за порхающей мамой, восседает здоровый Танос, к моему облегчению, без камней бесконечности на пальцах.
– Дядя Константин? – приветливо улыбаюсь я титану. – Будем знакомы, я Слава.
Твоя Гамора.
– Очень приятно, – разносится по кухне раскатистый рык. – С возвращением домой.
– Присаживайся к столу, милая, – воркует мама, обводя нас с Таносом затуманенным радостью взглядом. – Как хорошо, что ты дома. Теперь вся семья в сборе.
Ну насчёт «семьи в сборе» я бы поспорила. Неизвестно ещё, сколько Костик продержится в милости у царицы Ирины. Маман вообще не по годам ветрена, и в отношениях с противоположным полом ей очень быстро становится скучно.
– Завтра к отцу поедешь? – спрашивает она, пока я с наслаждением смакую забытый вкус селёдки и хрустящего бородинского.
– Откуда знаешь? – бубню с набитым ртом, на секунду забыв о хороших манерах и о том, что должна произвести приятное впечатление на Костю-Таноса.
Мне действительно интересно это знать, потому что на протяжение десяти лет отношения мамы с отцом такие же тёплые, как у Азербайджана с Арменией. Каждый раз, когда они случайно пересекаются на нейтральной территории, случается полный Нагорный Карабах.
– Игорь сам мне сказал, – невозмутимо отзывается мама, словно говорит о совершенно естественных вещах. Словно не она за глаза называла его не иначе как «твой мудак-папаша», а он её – сморщенным резиновым шлёпанцем.
– Рада, что вы, наконец, нашли общий язык, – говорю единственное, что приходит мне на ум.
– У папы на тебя большие планы в фирме, Слав. Хочет, чтобы вы с Егором вместе вели дела. Образумился на старости лет. Ты уж его не разочаровывай.
Она и про Егора знает. У-у-у, прямо чудеса в решете.
– У вас родительский чатик, что ли, в Ватсапе, мам? – Я смотрю на неё с подозрением. – Ты откуда всё знаешь?
– В бургерной своей совсем нас забросила, – заносчиво бросает родительница. Танос перестает жевать и, отложив вилку в сторону, начинает поглядывать на нас с интересом. Ещё чуть-чуть, и 3D очки и попкорн из кармана достанет. – Считай, у нас временное перемирие на фоне беспокойства о дочери. Ты со своим америкашкой…
– Мама! – рявкаю я так громко, что хрусталь в кухонном гарнитуре начинает звенеть. – Гас мой жених, – в качестве напоминания тычу безымянные пальцы ей в лицо, – и твой будущий зять. Так уж вышло, что он из Америки.
С языка рвётся язвительное напоминание о том, что она сама ещё совсем недавно мечтала стать миссис Леджер и коротать старость в «бургерной», и только молчаливое присутствие Костика не даёт мне это сделать.
– Ещё раз назовёшь его америкашкой или позволишь себе неосторожное высказывание в его адрес или адрес его страны… – я перевожу дух и говорю уже спокойнее, – которое, кстати, ты бездарно сплагиатила у папы, я соберу чемодан и на месяц съеду в гостиницу. Чтобы вы знали: мой богатый долларовый жених будет счастлив её оплатить.
Мамина заносчивость исчезает с лица, замещаясь частым морганием и по-детски надутыми губами.
– Ну чё ты, Славк, сразу рявкаешь, – жалобно хнычет она, вцепляясь тонкими пальцами в край стола. – Чуть что, сразу рявкаешь как тигрица. Я скучаю, а ты рявкаешь…
К её тщательно накрашенным ресницам подбираются слёзы, кончик носа стремительно краснеет. Тушь у мамы наверняка не водостойкая, и, если что-то экстренно не предпринять, секунд через десять мы увидим шоу рыдающих панд.