Лицеист - стр. 51
Журнальные развороты. Умывальник. Шкаф. Зеркало, чуть надколотое в углу. Старенький стол из темного дерева, изрезанный по краям перочинным ножом… здорово же я тогда получил от деда!
Почему-то именно это воспоминание меня и отрезвило. Не кто-то другой, а я сидел в вечернем полумраке, ковыряя края столешницы блестящим лезвием. Я, лицеист Саша Горчаков. Недоросль, дурень, горе-гонщик… а теперь еще и дуэлянт. Может, какой-нибудь менталист и смог бы вскрыть мою голову — вот только даже самый крутой не провернул бы это настолько чисто. И не удержал бы меня так долго, сам оставаясь незамеченным.
Такое не под силу даже Багратиону с его вторым магическим. Он пробил мою защиту, но я заметил… Заметил бы и раньше. Подобное никак не могло объяснить внезапно пробудившийся Дар… и с трудом объясняло невесть откуда взявшиеся знания и привычки.
Нет, дело в другом. Что бы ни случилось в тот день, когда меня достали из «Волги», обнимающей капотом фонарный столб, менталисты тут ни при чем. Я не ощущал ничьего присутствия — ни далекого, ни уж тем более близкого. Ни сейчас, ни раньше — не считая Гижицкой… впрочем, ее фокусы даже рядом не стояли с тем, чего я боялся.
Выдохнув, я встал перед зеркалом и всмотрелся в серебристый полумрак. И оттуда на меня взглянул тот, другой. Тоже я — но изменившийся. Сильный и взрослый, умеющий то, чего я никогда не умел.
Но главное — не желающий мне зла. И с ним мне если и стоит опасаться менталистов, то лишь потому, что они могут увидеть что-то, что не следует показывать никому. Ни Багратиону, ни Бельской, ни деду с Андреем Георгиевичем… ни даже Косте.
Когда-нибудь я разберусь, в чем дело. А пока остается только привыкнуть, что эта таинственная чужая сила со мной надолго.
Возможно — навсегда.
16. Глава 16
— Готов? — поинтересовался Андрей Георгиевич.
— Вроде того.
Я отступил на шаг, встряхнул руки и чуть согнул ноги в коленях, чувствуя себя матерым ганфайтером. Мы нечасто устраивали такие дуэли — обычно дело ограничивалось муштрой, повторением плетений и бесконечной долбежкой боевыми заклинаниями по подвижным и неподвижным целям. А где-то раз или два в неделю Андрея Георгиевича накрывала скука, и он не только колошматил меня всем изученным арсеналом, но и давал немного побить себя самого.
Разумеется, я еще ни разу не выиграл — хоть и держался все лучше.
— Начнем, пожалуй. — Андрей Георгиевич встряхнул плечи, разминаясь. — Давай!
Я ударил первым — силой и уж тем более опытом я никак недотягивал до пятого магического класса, да еще и с полноценной боевой специализацией. Зато в скорости реакции, пожалуй, уже обгонял. Серп вспорол землю под ногами Андрея Георгиевича, поднимая целую тучу пыли, Булава лязгнула о поднятый Щит — а я швырнул ей вдогонку двух Горынычей и уже смещался в сторону, сплетая Ход.
Скорость важнее.
Заклятье вышло с первого раза — и вышло на загляденье удачным. Раза в полтора мощнее обычного. Оно-то и выручило: за спиной гулко шарахнуло, однако там, куда ударила Булава, меня уже не было. Я мчался изо всех сил, обходя Андрея Георгиевича полукругом, и ему приходилось поворачиваться, вставая лицом к солнцу.
Но старый вояка снова нашел чем меня удивить. Промазав одним Серпом и влепив второй мне в Щит, он не стал атаковать магией, а вдруг полез рукой за отворот куртки. Когда «кольт» в его руках гулко залаял, я едва успел среагировать: упал, перекатился в сторону и поднял Щит сразу с двух рук.