Лицеист - стр. 28
— Не желаете искупаться, судари? Погода на удивление хороша, а самой мне будет тяжело избавиться от этого платья. Кажется, что-то с молнией… — Гижицкая повернулась ко мне спиной и откинула волосы в сторону, обнажая шею. — Саша, не посмотрите?
— У Александра нет времени. — Костя схватил меня за плечо и решительно потянул назад. — Графиня… позвольте откланяться!
9. Глава 9
— Князь… Вы заняты?
Гижицкая едва слышно скользнула в кабинет и прикрыла за собой дверь. Внутри было темно — я оставил включенной только лампу на дедовом столе, — но в полумраке идеальные бедра смотрелись еще соблазнительнее. Загорелое тело прикрывала только рубашка — огромная, явно мужская, да еще и надетая кое-как. Гижицкая потрудилась застегнуть лишь несколько пуговиц где-то на уровне пупка, и безразмерный ворот уже сполз чуть ли не до середины плеча и грозился свалиться вообще. Снизу белоснежная ткань прикрывала все, но я почему-то знал, что под рубашкой нет ничего.
Совсем.
— Графиня. — Я отложил еще дымящуюся трубку. — Чем обязан?..
— Без особых причин. — Гижицкая, покачивая бедрами, двинулась вперед. — Просто захотела увидеть вас, князь.
— Посреди ночи? — пробормотал я, скосившись на часы на стене. — Брат говорил, что от вас можно ожидать чего угодно, но такое…
— И что же еще вы слышали? Что я вертихвостка? — Гижицкая без всякого стеснения уселась боком ко мне прямо на дедовский стол. — Что у меня не лучшая репутация в высшем свете? Что из-за меня случаются дуэли? Или что приличному дворянину в моем клубе лучше не появляться?
— В том числе.
Я изо всех сил старался не смотреть туда, где рубашка бесстыдно задиралась. Но получалось так себе.
— Да? — Гижицкая развернулась и провела ладонью по столу, смахивая на пол какие-то смертельно важные бумаги. — И это важно?
Твою ж… Да пошло оно все к черту!
— Нет. — Я подался вперед. — Для меня — нет.
Гижицкая улеглась грудью на стол и опрокинула чернильницу. Рубашка тут же намокла, прилипла к дереву и не скрывала уже вообще ничего. Чуть ниже ключиц кожа была еще загорелой — но там, где ее не касалось солнце, становилась молочно-белой.
Ох, ничего себе отрастила… В девятнадцать-то с небольшим лет!
— Я такая неловкая… — Гижицкая схватила меня за галстук и потянула к себе. — Простите, князь.
Я вдохнул запах ее волос — но вместо мягких губ мне в лицо ударил ветер и холодные брызги.
Приятное наваждение исчезло вместе с дедовским кабинетом. Осталось только открытое настежь окно, гроза снаружи и ощущение облома вселенских масштабов. Я с рычанием откинул пропотевшее чуть ли не насквозь одеяло, уселся в кровати… и услышал за дверью тяжелые шаги.
— Да вашу ж матушку… — простонал я, натягивая штаны. — За что?..
Дверь в комнату распахнулась и с грохотом ударилась в стену. В коридоре мелькнула вспышка, похожая на алый цветок. Я плюхнулся на пол, откатился в сторону — и тут же вскочил на ноги. Струя пламени метнулась за мной, но слишком поздно: я уже махнул через подоконник — прямо навстречу грозе. Огонь с треском впился в болтающиеся створки, расколол стекла, вырвался следом, лизнул в голую спину — и все-таки не успел. Я отделался клочком сгоревших волос на затылке.
Полет со второго этажа дался куда сложнее. Я сгруппировался, но собрать дух на мягкую посадку смог только у самой земли. Воздух загустел, подхватывая тело и будто надуваясь огромным шариком, сжался — и, не выдержав, лопнул. Скошенная трава впилась в ладони, но времени жалеть себя не осталось. Я кувырнулся вперед, вскочил на ноги — и в место, где я только что был, ударила Булава. Земля вздрогнула, и мне в спину полетели влажные ошметки.