Либерия - стр. 12
Алексей шел, спотыкаясь, больше ориентируясь на чутье, чем на зрение. Наконец Лапша, уверенно пыхтящий впереди, толкнул скрипучую калитку. Откуда-то из темноты раздался хриплый лай, и к ногам лохматым клубком выкатился большой дворовый пес. Резко затормозил, всеми четырьмя лапами проехав по снегу, и сердитый лай перешел в утробное рычание. В глазах собаки красным огнем вспыхнуло бешенство, верхняя губа приподнялась, обнажая клыки, шерсть на загривке встопорщилась, но зажатый между задних лап хвост выдавал панический ужас.
– Что это с ним? – удивился Лапша. – Ровно дикого зверя увидел. Эй, Раздирай, ты чего это?
Пес, не обращал внимания на хозяина, пятился, опустив голову и рыча, затем взвизгнул и метнулся за дом, оставив после себя желтую лужу.
– Ну и ну! – покачал головой староста. – Кто ж его так напугал? Иль ты такой страшный, пан Леха?
Лапша хохотнул, но чувствовалось, что ему не по себе, да и перед гостем стыдно за позорное поведение своего пса.
– Конечно, это я такой страшный, особенно, когда голодный, – проворчал Алексей, думая, что это совсем не шутка. Затем добавил: – Да, пустое это. Видно, спросонья твоему псу невесть что почудилось.
– Может, и почудилось… – пробормотал староста и, скрипнув парой ступенек, прошел в дом.
Алексей потопал, сбивая налипший на сапоги снег, и поднялся следом. Уличная морозная тьма сменилась теплым, пахнущим дымом и скотиной сумраком сеней. Где-то в стороне слышались сопение и вздохи коровы. Почуяв Алексея, она забеспокоилась, замычала зачмокала копытами по соломе.
– Да, что с ними сегодня такое? – удивился Лапша. – Волк, может, из леса забежал, да по деревне шастает? Так Раздирай волка бы не забоялся…
Алексей, грустно усмехнувшись про себя, подумал, что на свете есть твари, значительно более опасные, чем обычные волки. И животные этих тварей чуют лучше людей. На ощупь преодолев темные сени, вошел за хозяином в избу и на миг зажмурился – свет двух горящих лучин показался удивительно ярким. Сидевшая за прялкой женщина вскочила, со страхом рассматривая гостя и поправляя убрус, поклонилась.
– Здравствуй, хозяйка, – поприветствовал молодой человек, затем, опомнившись, покрутил головой и, найдя освещенные лампадкой образа, перекрестился.
Услышав, как одобрительно хмыкнул хозяин, Алексей порадовался, что вовремя вспомнил – до середины семнадцатого века на Руси крестились двумя перстами, а не щепотью.
– А я-то думаю, почему это Раздирай так лает, – облегченно вздохнула женщина.
– Дурак, вот и лает, – буркнул Лапша. – Чем языком молоть, на стол бы собрала. Не видишь – гость у нас?
Женщина тенью метнулась за печь и загремела там ухватом. На улице хлопнула, калитка, тявкнул и замолчал пес, и хозяин, бросив: «Отдохни чуток, гляну, кто там пожаловал», – вышел.
Молодой человек присел на лавку и огляделся. Было интересно и одновременно неуютно. Алексей постоянно опасался сказать или сделать что-то не то и остро чувствовал свою чуждость этому миру. В восемнадцатом веке было проще. Возможно, потому что он долго не верил в свое перемещение во времени, или хватало других проблем. И еще сейчас Алексею не давал покоя запах опасности, хотя, вроде бы, пока ничего ему не угрожало. Но запах не пропадал. Вместе с ним появился мерзкий холодок, пробегавший между лопатками, отчего постоянно хотелось вздыбить шерсть и зарычать, оскалив клыки.