Liber Obscura. Тёмная книга, Эрика и её кошмарное приключение в двузначность - стр. 29
Глава 5
в которой тайно-сказы пытаются раскрыть тайны
Но, как известно, подобное никогда и никомуне получается провернуть с первого раза
Отец Эрики не возражал против спонтанной пижамной вечеринки дочери. Чету Арно он знал, пару раз видел на общих собраниях, а Мишель была лучшей и, надо признать, единственной подругой его обезьянки. Маленькая Арно присутствовала в рассказах Эрики так часто, что казалась почти членом семьи. Изредка она заглядывала в книжное логово, но большей частью в дни отсутствия отца или в его кабинетное погружение в очередное детище.
Визиты эти были краткие, измерялись столовой-гостиной и кружкой какао. На второй этаж гостья не поднималась и, конечно же, ночёвок они никогда не устраивали. И причин тому было две. Первая, гласная – в доме Эрики было совершенно некуда поставить вигвам историй, самое важное место для тайносказов; да и на узенькую кровать, устроенную в нише шкафа, девочки вдвоём бы никак не поместились. Вторая, негласная, причина – Жозлин не любила суету и шум, её особое состояние требовало покоя и терпения. А даже самые покладистые и тихие дети – это источник раздражения. И как часто бывает, первая причина была вежливой обёрткой для второй.
Поэтому обычно увлекательные и поворотные события в жизни Эрики случались за пределами дома: в школе, по пути к книжным барахолкам, в кафе на перекрёстке, у Олива и, главное, в гостях у Мишель. Виктор и Анжелика Арно с радостью исполнили желание дочери, заказав девочкам пиццу, колу и отправив «семейного» водителя, чтобы забрать их из «Оливки». И вот чёрный автомобиль скользил в ночи, везя девочек к вигваму историй.
– А она, – Мишель пододвинулась ближе и дёрнула подбородком в сторону зажатой в руках подруги сумки. – Она не шепчет в твоей голове?
Эрика покачала головой. Салон машины пах кожей и пиццей. За окном мелькал Корвинград. Город втягивал в себя сумрак как губка, становясь тёмным, как крыло ворона. Но лишь до момента, пока не вспыхивали огни. Гирлянды лампочек и фонарей, ярких витрин, сдержанных окон. Эрика всматривалась в них, в занавески и цветочные горшки, неясные силуэты жильцов и их любопытных кошек. Пират выскользнул из сумки и спрятался за пазухой, свернулся тёплым комочком, и девочке чудилось, что их сердца стучат в унисон. Этого, безусловно, не могло быть[40], но на грани сна и яви возможно и не такое.
Водитель принял звонок, коротко ответил и сообщил маленькой Арно, что они ещё заедут забрать заказанные Анжеликой пирожные.
Мишель пришла в восторг. Щебетала что-то о симфонии и гармонии вкуса. Предвкушала, что её ждёт. Россыпь птифуров[41] или кремовый мильфей[42]? А может, нежнейшие макароны всех цветов? Точно не сытные саварены[43]! Мать ни за что не позволила бы их есть на ночь.
Хорошо, что речь Мишель не требовала ответов. Эрике сейчас совсем не хотелось говорить, а тем более обсуждать десерты, названия которых в её голове звучали как тарабарщина. Парфе[44] или крокембуш[45], какая разница? Разберёмся на месте, в процессе поедания. Эрика дремала под урчание двигателя, под уютную смесь запахов. От сиденья шло обволакивающее тепло, висок приятно холодило окно, а под её курткой мирно стучали два сердца.
Промелькнула центральная площадь, дорога легла на мост и автомобиль пересёк Янтарную. На небе вдали блеснула золотая башня. Эрика представила, как сейчас смотрит с неё на город и видит крохотную машину, мышкой бегущую по лабиринту улиц.