Либеллофобия - стр. 26
– С одной стороны, за какой-то час мы доказали, что легенда о Тритеофрене – не вымысел. С другой – прибор разбит, и мы понятия не имеем, где искать вторую половину.
– Треть.
– Вот именно! Кайнорт, нам, обычным эзерам, нет дела до фантазий минори о лучшем мире. Я хочу вернуться на астероиды и… принять ванну с водой, дери тебя жорвел! – она бросила кость на тарелку, макнула пальцы в ванночку с нежным песком и стряхнула остатки на исключительно стерильный пол.
Салфетки для песка были слишком грубы. К тому же она надеялась вскипятить Бритца. Но тот и ухом не повёл, и тогда шершень взбесилась:
– Мне осточертело дышать через вечно забитые фильтры, наносить тонны эмульсии, чтобы кожа не лупилась на мне, как на старой туфле. Здесь становится невозможно летать, Кайнорт, здесь света белого не видно!
Бритц невозмутимо подлил ей вина, ибо знал: как бы ни кипела Альда, её отказ прямо сейчас вызовет только протесты в ассамблее минори, и, как возможный итог, её отставку с поста лидмейстера, главы правительства. Невзирая ни на какие трюмы рабов.
– Вы же знаете, госпожа, если что-то взбрело в голову минори…
– Ты говоришь так, будто сам не один из этих!
– Альда, – он понизил голос до такого бархата, что лидмейстерше стало чуть ли не совестно. – Я на Вашей стороне.
Альда осушила бокал и впилась зубами в сочный тентакль. Ей вдруг стало жарко от света белых радужек напротив. От тёплого и дразнящего запаха лосьона минори, такого шикарного, сочетающего особые ингредиенты-люкс: проблемы, авантюры и головную боль.
– Чего ты привязался? Мы и так планировали напасть на Урьюи и набрать себе шчеров, сколько влезет. В этот раз у нас тьма кораблей и ещё гидриллий.
– А потом? Что потом, когда эти рабы умрут на астероидах?
– Потом… – она сделала вид, что ещё не проглотила мясо.
– Дайте нам три месяца. Мы перероем весь Кармин, и если потерпим неудачу, Вы доложите, что сделали всё возможное. А если добудем Тритеофрен целиком… о-о, Альда, Вы видели, какой была наша жизнь на Эзерминори?
– Только в учебниках, – буркнула Хокс, истолковав это как намёк, что уступает нахалу в линьках. – Я не такая древняя, как ты.
– Безбрежные долины, душистое разнотравье, горные хребты с зефирными тучками на маковках, кристальные воды и плодородные леса. Пьяняще свежие бризы… Альда, нам нужна своя планета. Такая, как Урьюи. Не скитание от астероидов до очередного ада вроде этого и обратно, не бродяжничество по военным лагерям. Посмотрите, во что мы превращаем любой мир, которого касаемся. Мёртвые земли, прах и пепел. Наша обычная стратегия с захватом воды делает планеты непригодными для жизни. Рабы, оторванные от дома, дохнут через полгода на астероидах. А вернуться в прикормленные места мы можем в лучшем случае через сотни лет. Часто уже некуда бывает возвращаться. И приходится опять всё бросать, опять собираться в путь, искать источники крови. А что, если когда-нибудь мы не найдем новых рабов? Что тогда?
Его мягкие подошвы неслышно сминали ворс молочного ковра, к скулам подступила кровь энтузиазма. Альда молчала, жевала и дивилась, как что-то может волновать Бритца, эту эмоциональную мумию. Он встал, терзая Хокс ревностью к осанке минори: не вялой и не будто кол проглотил, а уравновешенной, как у овчарки.
– Я пожил на Эзерминори. Я знаю, чего стоит иметь свой собственный дом. С постоянной гравитацией, естественным светом, дикой природой. С долгим запасом крови. Идеально подходящей крови… Без аварийных всполохов посреди ночи от отказа системы жизнеобеспечения. Месяц назад, когда Вы только прилетели на Кармин, разве не завидно было, что эти люди живут в раю? А Вы – где-то в потёмках и вечной мерзлоте. Разве не хотелось хоть на минуту задержать запуск гидриллиевых эмиттеров, чтобы полюбоваться бликами на хрустальном озере? Нам нужна Урьюи. Не горстка рабов. Планета. Целиком.