Лев Толстой. Драма и величие любви. Опыт метафизической биографии - стр. 46
Для объемного рассмотрения проблем личной духовной жизни необходимо иметь перед глазами Структуру внутреннего мира человека. Пока ее нет, всякий разговор о личной духовной жизни носит предварительный характер.
Субъект личной духовной жизни – отдельная человеческая душа с заключенными в ней высшими духовными силами. Цель личной духовной жизни – Царство Божие в себе, внутри себя («все остальное», если будет таковое, – «приложится»). Свет личной духовной жизни возникает далеко не во всяком и светит в зависимости от исходных потенциалов высшей души и ее способности или неспособности к духовному росту.
Общие души народов западного мира за последние века все более и более теряют духовное основание, разодухотворяются. Соборная сторона общедушевной жизни – общедуховная жизнь – перестает быть ударной, и ударение переносится на этническую сторону. Религиозное все более и более уступает место национальному. С другой стороны, нельзя не заметить, что душевная и духовная жизнь людей западного мира все более и более перемещается на личнодушевную и личнодуховную жизнь. Но между тем эта последняя все еще представляется придатком общедуховной жизни.
Всё, что принято считать духовной жизнью, до сих пор принадлежит жизни общедуховной, которая до сих пор доминирует в человечестве. Своей собственной духовной жизнью человек считает свою особенную, отличную от других общедуховную жизнь. Но идея личной духовной жизни сегодня обречена на неудачу и с другой стороны. Она опасна не только для общедуховных вероучений, как было прежде и есть теперь, а еще и потому, что она противоречит правящим идеям авторской личности, которую она призывает к себе службу, и животной личности, которая подлежит преодолению в процессе роста личной духовной жизни. Современный человек только-только начинает смутно догадываться, что в его личной жизни заключены огромные невостребованные духовные возможности, способные возродить человека, и даже человека нашего времени.
Люди словно не знают, как им двигаться в приватной духовной жизни. Им нужны и мистические, и метафизические, и практические принципы личной духовной жизни, принципы, пригодные только для нее и ее осуществляющие. До Льва Толстого их не было. Он – первый пророк личной духовной жизни.[47] Перейдя на третье поприще своей духовной жизни, Лев Толстой думал, что вот-вот настанет пора, когда эти возможности начнут реализовываться. «Христианское учение тем отличается от всех других и религиозных и общественных учений, – в противоположность в «В чем моя вера?» пишет Толстой в 1894 году, – что оно дает благо людям не посредством общих законов для жизни всех людей, но уяснением каждому отдельному человеку смысла его жизни: того, в чем заключается зло его жизни и в чем его истинное благо» (67.257).
«Церковь, государство, собственность, – говорит Толстой в 1888 году. – Все это надо уничтожить только в себе; в себе уничтожить признание действительности этих дел, а разрушать ничего не надо» (50.83)
Проповедническая ценность заповедей Нагорной проповеди не пострадала от переориентации Толстого с всечеловеческой духовной жизни на жизнь личнодуховную. Но они приобрели иное значение.
Шестая заповедь Нагорной проповеди (любви к врагу) указывает на опасность для личной духовной жизни душевной провокации ненависти. От чужой ненависти нельзя уклониться, ее пыл проникает в ту душу, на которую она направлена, индуцирует ответную ненависть и вызывает в душе переживание врага, которое гасит любые движения личной духовной жизни. Тут единственное средство – любить врага, что возможно, когда любишь агапической любовью, для которой не нужно предмета. С метафизической точки зрения «любовь к врагу» есть абсолютная вершина чувства личной духовной жизни человека.