Летучий Корабль - стр. 35
– На это нужно сделать головной упор, – настаивал Банан. Анжелику, как брагу – на меду, – то есть уйти в это дело с головой!
На что она то и дело заверяла Банана, что до него она «всего этого» отнюдь не любила. И если и делала иногда кому минет, то сугубо вынужденно.
– Через губу? – усмехался Банан, игриво ударяя ей по губам, в наказание. Своей сущностью. Ну, ни руками же…
– Если не в силах была отвертеться и отказать! – пыталась она «укусить» его в ответ. И символически прикусывала. Чтобы он не думал, что она шутит. – Но с тобой, сама не зная почему…
Ломаясь перед ним, как Пионер(-ка). Мол, ты не смотри, что я такая сегодня…
И делала это не столько ему, сколько его прозвищу: Банану. Не в силах остановиться. Выписывая его языком восторга с самой заглавной буквы! Пока он с самой искренней из улыбок проницательно её душу говорил, чтобы она перестала уже болтать и не отвлекалась на эти рассуждения и прочие глупости. От самого столь взволновавшего её внезапной прелестью – именно с ним! – процесса. Что всё это он услышит от неё после. Но…
Но на следующий день всё повторялось снова. Прерываемое её болтовней, когда она уставала этим наслаждаться.
Повторяясь и повторяясь, под то или «иное вино». Оставляя её спать в полном одиночестве. Как он своему другу и обещал. Убегая от неё с утра на работу и отсыпаясь на судне во время обеда. За битый час. Вечером бодрился с Караваем после работы «иным вином», колесил с ним по ночным клубам, питейным заведениям и прочим (не укладывающимся в голове у нормальных девушек) местам, и вваливался к Анжелике чуть ли не посреди ночи.
– Вот видишь, сама судьба снова сводит нас! – улыбался он с порога. Доставая «иное вино».
– Судьба сводит нас с ума! – соглашалась она.
На все его безумства.
До утра мешая ей соблюдать постельный режим. Пусть – вынужденно. Насилуя этим её и себя. Чтобы не перестать быть другом в глазах её избранника, нарушив данное Ахиллесу обещание. Запомните, клятвы – это святое!
Пока Аполлон и сам наконец-то не ушёл в моря. Не понимая того, как ему все это удалось вместить в какие-то там, то здесь, то опять там (там та-ра-рам пам-пам!) три недели перестоя. И остаться при этом урагане страсти и иных, насыщающих его душу «полным отрывом» от реальности, событий просто в живых. И наконец-то выспаться.
Оставив подавленную всем этим прессом – непереживаемых обычными девушками – ощущений Анжелику всю зиму и пол весны над этим размышлять. Вспоминая те слова, что Аполлон ей при «этом» говорил:
– Соблазнять-ся – это активный процесс. Где ты сама себя же и разводишь. Чтобы не превратиться в марионетку, нужно почаще изменять своим привычкам, а не пытаться создать из них гарем, изображая из себя султана. Говорить – значит открывать возможность, то есть – возбуждать желание её реализовать.
– Значит разговор, сам по себе, есть нечто возбуждающее? – удивлялась Анжелика, невольно прервавшись.
– Тем более – если говоришь о любви, – улыбался Аполлон, возвращая её голову в адекватное состояние. – Разговор пробуждает в тебе то, о чём ты хочешь сказать – для того чтобы ты смогла составить об этом полное представление и смело манипулировать своим представлением на основе его полноты для расширения его массива, затрагивая смежные с ним явления. То есть разговор есть про-явление самовозбуждения и, как следствие, введения того, кто вовлечён в зону его возбуждения. Заставляя само возбуждаться того, кто им увлечён. Не только слушающего, но и того, кто говорит. Ибо он говорит на основе того, что только что от себя услышал. Просто, говорить его возбуждает больше. Поэтому просто слушающий точно такой же собеседник, как и тот, кто говорит. Просто, его более возбуждает слушать. Так как он в такой растерянности от того, что только что услышал, что просто не в силах продолжать тему разговора. Так как привык мыслить стереотипно, предполагая, что в разговоре мы излагаем свои мысли. Тогда как реально мы их там находим. Ибо не тема ведёт разговор под ручку, а именно разговор выбирает себе тему. Причем ту, что сильнее других его возбуждает. А самовозбуждает разговор себя тем, что он может выбрать для себя любую тему, чуть ли не силой удерживая себя от того, чтобы перескочить на другую, смежную ей подружку. Или – развить их обе враз! То чередуя, а то и переплетая между собою их взаиморазвитие. Хотя инертность воспринимающего и молчаливо советует ему строго придерживаться одной темы. Но если бы каждый придерживался какой-то одной темы, то о чём бы мы могли друг с другом поговорить? Мы очень скоро надоели бы друг другу. Так как каждый был бы увлечён лишь тем, что его интересует. Вместо того чтобы интересоваться всем! То есть углубляться в самую суть явлений, нанизывая их на самую суть собственного я!