Летопись Кенсингтона: Фредди и остальные. Часть 2 - стр. 28

– Мои деньги! – и Мэй, как бомба, ворвался в гущу свалки, забыв о том, что накануне выпил слишком много имбирного пива. Однако пиво вскоре взбунтовалось, и Мэй, ухватив столько монеток, сколько смог, на трех лапах поскакал в соседнюю кабинку.

Фредди в знак благодарности сфотографировался с Мэем по выходе из паба, а под фотографией написал: «Осел и Соловей». Мстительный Брайан приписал: «Осел – тот, что с усами». Фредди пририсовал Брайану отменные гусарские усы. Брайан подметил: «Соловей – в парике». Впрочем ни это, ни последовавшее за этим разорваки к пылкому роману Фредди и Барбары совершенно не относится…

Однажды у Фредди в Мюнхене было хорошее настроение. Он сидел на крыше соседского дома, которую он специально для сидения на ней снимал за бешеные деньги – 5 фунтов в год, – и орал на голубей, размахивая старыми штанами Роджера, надетыми на швабру. А затем хорошее настроение приказало долго жить – Фредди принесли телеграмму, в которой сообщалось о том, что у него в Лондоне сдохла кошка.

Фредди в порыве горя разблиндал себе весь нюхамыльник об батарею центрального отопления. Потом он пошел к Барбаре, и, как есть, кровавый и неумытый, с порога огласил ее квартиру серией неразборчивых воплей. Утешения, а тем более разрешения на траурную поездку он, к своему удивлению, не получил. Тогда ничего не оставалось молодому Кршичке, как кинуть в свою пассию тортом, и, пока она скусывала с себя кремовые розы, поскакать в кассу «Аэрофлота» брать билет до Лондона…

Брайан в Л.А. и Джон в Лондоне одновременно получили телеграммы с приглашением на похороны, созвонились – и решили пойти.

– А то еще приставать будет, – ворчал Брайан. – «Где вы были в ночь с тринадцатого января на восемнадцатое декабря?». Хам, невоспитанный хам!

А Роджер телеграммы не получил. Точнее, он ее получил, но, не прочитав, спрятал в карман рубашки. Жена его рубашку, разумеется, постирала, и теперь Роджер казнился, не зная, что с ним теперь будет, а главное – за что?

Фредди же без особых приключений добрался до Лондона (не считая драки в самолете, когда Фредди принял одного знаменитого советского эстрадного певца сзади за Брайана и долго таскал его за волосы, пока не обнаружилась досадная ошибка. Но Фредди еще долго рвался и кричал, что его не проведешь, что Мэй замаскировался, и что если этот самый «Вальера» – русский, то откудова у него парик прямо как у Брайана, а?).

Добравшись домой, встретив друзей и пережив крупную разборку с Мэри из-за Барбары (настучал, конечно, Элтон Джон – ему показалось мало гривенника), Фредди заметил, что с ними нет Роджера. Ух, как он разозлился! Он метал громы и молнии, плевал во все стороны, топал ногами и кричал, что он сделает с Тейлором страшное, если тот вот сейчас же, сию же минуту не появится!!!

И тут Роджер появился! В неглаженной рубахе, разодранных штанах и одном тапке, он бежал, волоча за собой мешок с венком и цветами.

– Ну? – спросил Фредди, и был он в эту минуту страшен и дик. – Ну-у?

– Виноват.. Не усмотрел.. Жена рубашку постирала.. Там адрес был.. Еле прочитал.. То ли Кенсингтон, то ли Паддингтон… – бормотал Роджер, загораживаясь цветами.

– Как же так? – мягко спросило Фредди. – Нехорошо. Кладите цветы вот сюда и больше никогда так не делайте, ладно?