Летопись Филларии. Затмение трёх Лун - стр. 20
Третий голос звучал грубо, и все слова казались прерывистыми, словно говорящий бил молотком, вколачивая гвоздь в доску. Четвертый голос отличался неторопливостью, будто его обладатель философ и обдумывает каждое слово, совсем, как Крилавин. А в пятом сквозила нотка ворчливости, приправленная хроническим недовольством всем окружающим.
– … нам самим не хватает! – сказал Ворчун.
– Едва хватает, – нравоучительным тоном поправил его Философ. – Но если кое-кто будет меньше жрать, того и глядишь лишние килограммы уйдут.
– Это не лишние килограммы, – отозвался Грубый, – а естественный запас. И вообще, у меня фигура такая: коренастая.
– Щекастая у тебя фигура! – рассмеялся Простуженный и тут же зашелся приступом сильного кашля.
– А вот нечего оскорблять других, – хмыкнул Грубый. – Так от лихорадки никогда не вылечишься.
– Ага, не вылечусь, заражу тебя и мы вместе подохнем.
– Крипт… – буркнул обзывательство Грубый.
– Заткнитесь все! – вдруг рявкнул Ледяной.
Мали сжалась от ужаса. Она и не представляла, что человек способен настолько зычно кричать. Остальные завозмущались, интересуясь почему их затыкают, и Ледяной добавил:
– Она очнулась.
От этих слов у Мали по коже, словно бешенные клопы пронеслись. Разозленная, она резко села и обнаружила, что находится в темном помещении без окон. Единственным источником света была чахленькая лампа.
«Кажется, даже не магическая, а самая обыкновенная, крайтовая».
Суховатый с кислинкой запах низкосортного крайта расплылся по комнате плотным облаком, и проникал в легкие с каждым вздохом.
Насколько видела Мали, при таком плохом освещении, в комнате стояло семь или восемь кроватей самого разного вида, и больше ничего. Здесь была длинная одноместная кровать, двухъярусная стандартного размера, двуспальная и с широкой позолоченной спинкой.
Мали сидела на кровати с балдахином, а вокруг нее собрались четверо парней, не считая Ледяного. Самый плотный, явно был Грубым, его лицо напоминало свеженький кирпич с острыми, еще не осыпавшимися краями. От этого он казался старше и выглядел почти, как взрослый мужчина, но Мали решила, что всей компании лет по пятнадцать-восемнадцать.
Парень, который стоял ссутулившись и обхватив себя за плечи, имел болезненный вид и такой раскрасневшийся нос, что это было заметно даже при плохом освещении. Разумеется, это был Простывший.
Миловидный парень, больше похожий на мальчика, в очках квадратной формы и в широкополой шляпе, скорее всего, был Философом.
Плотный мускулистый парень со сдвинутыми бровями и не довольным видом – Ворчун. Его лицо очень хорошо сочеталось с голосом: презрительное, нахмуренное, недовольное.
Стоящий рядом с ним Ледяной неожиданно показался симпатичным. Хотя на таком контрасте любой бы выиграл.
– Где я и что вам от меня надо? – потребовала ответа Мали, уверенная, что ее похитили и каким-то образом хотят получить выкуп.
– Да что от тебя получить-то? – усмехнулся Грубый. – Кожа, да кости. Даже суп не наваристый получится.
Он с горяча махнул рукой и отошел от кровати с балдахином, затерявшись в затененном до черноты угле комнаты. Испуганная Мали дернулась было к своим припрятанным травкам, но вовремя поняла, что не знает где ее вещи. А если бы и знала, то не успела бы или воспользоваться.
– Я закричу, – уверенно объявила она и открыла рот, чтобы привести свою угрозу в действие.