Лето, в котором нас не будет - стр. 43
- Я знал, что ты придёшь, малявка Хортенс, - произнесла темнота за спиной голосом Эймери Дьюссона. Я открыла рот, чтобы отпарировать, отговориться, мол – не очень-то задирай нос, дело совсем не в тебе! Я просто… просто… Разом вспомнила, как злилась на него – за ссоры родителей, за тайны, дурацкие шутки, за все подозрения в его адрес, за мысли о нём, не покидавшие меня ни дома, ни в школе, вот уже – страшно подумать! – целых восемь с лишним лет, злилась, сама не знаю, за что! Развернулась, чтобы сказать, что он тощий напыщенный идиот, и мне совершенно не важно, где он был последние два года. Совершенно не важно, и я никуда за ним не пойду!
Посмотрела в его лицо, всё ещё слишком бледное в обрамлении чёрных волос, тонкое и узкое, но уже такое взрослое. В моей памяти он оставался подростком, а сейчас передо мной стоял молодой, но всё-таки мужчина.
Эймери протянул мне руку и сказал, обрывая на корню все мои возмущения, колкости, насмешки и обиды:
- Пойдём?
Я же восемь лет терпеть его не могла и знала, что ему доверять не стоит. Точнее, я же вообще совершенно его не знала, ничего – ни его, ни о нём. И ничего ему не ответила – вот ещё!
Просто вложила свою руку в его и пошла за ним в темноту.
12. Глава 12. Мост над пропастью.
Мы идём довольно долго, не меньше получаса, если мне не изменяет чутьё, куда-то на северо-запад. Большую часть пути – по дикому лесу. Так что сапоги оказываются весьма кстати – от дождя тропинку размыло. Никогда бы по собственной воле не отправилась ночью в лес, но... Но Эймери по-прежнему крепко, уверенно и надёжно держит меня за руку. Идём молча, и это только добавляет нереальности происходящему.
Видела бы меня мама! «Добропорядочные малье не ходят по ночному лесу с малознакомыми неблагонадёжными юношами» – её наставительный мелодичный голос так и звучит в голове. Действительно, малознакомыми: сколько воды утекло с тех пор, как мы виделись с Эймери в последний раз? Времени всех наших встреч за восемь лет и на день-то не наберётся. Я ничегошеньки о нём не знаю, гораздо меньше, чем о том же Даймоне, с которым последние два года виделась ежедневно и раз сто целовалась. Так, не особо, прямо скажем, глубоко, только губами, хотя Аннет я, разумеется, сказала, что всё было "по-настоящему". Но что бы я ответила Даю, приди он ко мне домой ночью и позови за собой в неизвестность?
Таких слов благовоспитанные малье не то что произносить – и думать-то не должны.
Лес кончился неожиданно, а тропинка стала ровнее и шире. Отмытое грозой небо, бархатно-синее, до этого стыдливо скрывавшееся от нас за кронами деревьев, вдруг открылось во всём своём звёздном великолепии, правда, и ветер накинулся с новой силой – принялся терзать мои волосы, прижатые шляпкой, и влажный от соприкосновения с травой подол платья. Я уже поняла, куда мы пришли, и мне стало страшно, так нереально страшно – и одновременно безумно весело. Я сжала пальцы Эймери чуть сильнее – и мы, не сговариваясь, ускорили шаг.
Перед нами, а точнее, почти под нами раскинулось Лурдовское ущелье. Хотя я и была там только в детстве, но сразу же узнала очертания натянутого над узкой тревожной глубиной верёвочного моста, услышала далёкий слабый рёв воды, увидела низенькую будку охранника, тёмную и выглядевшую совершенно заброшенной и нежилой. Эймери скосил на меня глаза и комично прижал палец к губам.