Лето с Бодлером - стр. 3

И если она не поняла, что строки маленького безымянного стихотворения обращены к ней, то первое стихотворение Цветов зла – Благословение – она не могла не заметить. Рождение поэта, всякого поэта, представлено в нем как проклятие миру, но прежде всего матери, которая дала ему жизнь:

Размолвки и недопонимание Бодлера с матерью не прекращались до самого конца.

Во время процесса над Цветами зла в 1857 году заместитель императорского прокурора Эрнест Пинар обвинил Бодлера в реализме: «Его принцип, его теория состоит в том, чтобы изображать и обнажать всё. Он перероет всю человеческую природу, и дабы живописать ее, залезет во все ее сокровенные уголки; он возьмет самые сильные и захватывающие тона и даже преувеличит ее особо уродливую сторону; он ее усилит сверх меры, дабы произвести впечатление, воссоздать ощущение». Слово «реализм» произнесено не было, но оно будет фигурировать в заключительном постановлении суда, объявившего о запрете шести стихотворений, которые «неизбежно ведут к возбуждению чувств грубым и оскорбительным для целомудрия реализмом».

Итак, Бодлер обвинялся в отображении действительности; то есть он был реалистом – этим словечком заклеймили вперемешку и картины Курбе, и роман Флобера, и поэзию Бодлера. Правда, Бодлер после государственного переворота 2 декабря 1851 года от реалистов отошел, хотя по-прежнему числился среди них; его портрет 1847 года кисти Курбе (музей Фабра в Монпелье) виден и в углу полотна 1855 года Мастерская художника (музей Орсе). Зародившись в богемных кругах, реализм «противостоял классицизму», утверждал Пинар, иными словами – был врагом установленного порядка: это новшество не только попирало эстетические нормы, но и подрывало устои буржуазного общества.

Незадолго до суда над Цветами зла в безнравственности был обвинен роман Госпожа Бовари. Произведение, лишенное морального предостережения, реалистично; его автор изображает действительность, не беря на себя роль судьи и обвинителя. Флобер был оправдан, поскольку за ним стояла его добропорядочная буржуазная семья. С Бодлером вышло иначе: его адвокат не решился даже упомянуть, что отчим поэта, недавно умерший генерал Опик, занимал в годы империи видные должности посла и сенатора, а до того в 1848 году был начальником Политехнической школы.

Итак, были осуждены стихотворения из Цветов зла, признанные реалистическими, и в особенности те, что затрагивали любовные отношения между женщинами. Причиной наибольшего скандала был Лесбос, но и извращенный, склонный к садизму Эрос – каким он предстает в Слишком веселой: строки «Твоими новыми устами / Завороженный, как мечтами, / В них яд извергну мой, сестра!»