Лето одного города - стр. 32
– Если бы Мадонна тогда пела, она собирала бы этот «стадион», – хихикнула Нина.
– Кстати да, – согласился я. – Но история кинотеатра началась в 1909 году, здание было другим. Зрители пришли смотреть фильм «Жоржетта». Видишь, прошло больше века, а мы все французское кино смотрим.
– Потому что Годар – гений.
– И это тоже, – не стал спорить я. – Потом здание стало вмещать в себя еще больше людей, в СССР так вообще было, кажется, залов пять. Вот 90-е вспоминать не хочется, ведь тут было казино и всякие игровые автоматы.
– Что такого? – удивилась Нина.
– Просто представляешь, – вздохнул я, – в начале века в это место ходила интеллигенция, даже Толстой приезжал, а в конце столетия тут было непонятно что.
– Уверена, интеллигенция была бы не прочь и в казино сходить.
– Явно не в такое. В любом случае доработал кинотеатр до 2014-го, а потом его долго восстанавливали. Я в восторге от серого цвета. Знаешь, как долго его подбирали?
Нина высвободилась из моих объятий и стала ходить по холлу.
– А тут что? – спросила она.
– Тут ресторан, хороший говорят, но я пока не был.
– Сходим?
– Сегодня? – удивился я, прикидывая в голове, сколько будет стоить. Я вспомнил, что зарплата пришла буквально вчера, поэтому с облегчением выдохнул.
– Нет, сегодня нет. Я не одета для ресторана, – покачала головой Нина, уходя в сторону гардероба. – Можем выпить кофе, если хочешь. Кстати, а этот фонтан , где мы сидели, тут и был?
Я оглядел ее с ног до головы. Белая рубашка, будто бы немного старомодная, джинсы и туфли. Я видел в ресторанах одетых и попроще. Тем не менее, я очень обрадовался вопросу и ее интересу к моим рассказам,
– И да и нет. Он был в исходных чертежах Шехтеля, даже основание уже сделали. Хорошо, что его восстановили, – подвел итог я. – Кстати, кофе можно выпить прямо в этом здании.
– Давай, – согласилась она и направилась в сторону выхода.
Тяжелые двери отделяли нас от звуков музыкантов у метро и шума дороги. Мы сразу переместились из прошлого века в современность.
– Что ты будешь? – спросил я у Нины. Она устраивалась на высоком стуле и изучала меню в телефоне.
– Вишневый круассан и раф «Художественный». Очень интересно, что это такое.
– Круассан? Продолжаешь французский вечер? – предположил я.
– А вот и нет, просто вишню люблю. Подожди, я отвечу маме, ладно?
Я кивнул и пошел делать заказ. Спустя десять минут на столике появилось две чашки, обещанный круассан и бейгл. Еда и напитки исчезли быстро, а мы остались разговаривать обо всем. О жизни, работе и мечтах.
– Я хотела открыть пекарню где-то в Провансе, – делилась Нина, отщипывая кусочек маковой булочки, пришедшей на смену опустевшей тарелке. – Что? Не смотри так на меня, я часто была во Франции, и там так спокойно.
Она угадала мои мысли о слишком банальной мечте, поэтому я продолжил расспрос:
– Почему ты была там часто? Путешествия с родителями?
– Не совсем, – ответила Нина и потупила взгляд. Ее руки будто бы не могли найти места, и она стала собирать пальцем маковые зерна в тарелке. – Мои родители развелись, потому что мама влюбилась в преподавателя с ее кафедры. Он прилетел всего на семестр, а улетел уже с ней.
Я понял, что задел очень личную тему.
– Извини, я не знал, можем не говорить об этом, – поспешно заявил я и накрыл ее руку своей.