Лето. Море. Смерть - стр. 23
Девушка, с которой приехал Дан была необычайно хороша. Как будто вышла из известной соцсети и соцсеть отвалилась, а бьюти-фильтр на лице остался. Иначе Дина не могла объяснить такой матовой кожи, идеальных бровей, длинных густых ресниц, пухлых губ и точеной фигуры в неоново-красном обтягивающем платье. И все Динины потуги с потертыми джинсами и рубашкой с небрежно поднятым воротником оказались пустыми. Так видимо в полночь в тыкву превращается карета, а кучер в напудренном парике становится обычной полевой мышью с парочкой острых оранжевых зубов.
Дине захотелось провалиться. Прыгнуть в черную дыру и реветь там до тех пор, пока не захлебнется в своих слезах.
Она думала, что сможет достойно принять эту встречу. Думала сможет смотреть, как он сидит рядом с другой, и она сплетает их пальцы и смотрит немного свысока. Потому что… Потому что Дан неприлично хорош с любой стороны.
Тогда Дина как-то очень глупо попрощалась. Придумала, что ей надо сдать материал и это срочно. Просто невероятно как. И бежала потом из клуба, в такси, прятаться в своей двухкомнатной норке оклеенной старыми обоями в зелёных вензелях. Закрыться и выть.
Выть глухо и отчаянно в подушки. Потом почти сутки лежать на кровати тряпкой без жизни и сил.
Решившей после этого не ходить ни на какие дни рождения. И вот, спустя несколько месяцев, снова наступить на те же грабли, и мучить теперь себя нелепыми беспокойными мыслями, о том, что Дан смотрел на нее как-то очень особенно у цветочной грядки. И, может, если позвонить, то это не будет считаться, будто она все простила? А если написать ему в соцсети? Что-то очень нейтральное вроде "Привет! Как ты?" Хотя, ужасно глупо. Вот если бы сразу, на следующий день, то тогда было бы хорошо. Тогда не было бы похоже на то, будто она думает о нем!
Так размышляя Дина шагала по аллее вдоль спящих домов в сторону сквера.
Подруги жили всего каких-то десяти минутах бодрой ходьбы друг от друга. Вот только маршрут лежал через пустынный сквер, мимо здания средней школы, по узкой аллейке до перекрестка, а потом вверх по узкому тротуару вдоль оживленной дороги. Днём – ерунда. Поздним вечером – не самый приятный маршрут.
Сквер сейчас показался Дине особенно зловещим. Лунный свет серебристый и холодный лежал на кронах деревьев почти не просачиваясь вниз. Фонари в парке не горели – подростки постоянно били лампы и двигаться приходилось с осторожностью – дорожки старые, в ухабах и ямах. У городских властей до этого сквера все не доходили руки и
Дина со злостью размышляла, что надо написать острую желчную статью про это. Такую, что бы кто надо встрепенулся и все здесь наконец-то привели в порядок! И дорожки, и фонари! И кусты пусть подстригут! Жасмин и гибискус страшно разрослись вдоль дорожек и кое-где стояли сплошной стеной.
Хруст, будто под ногой сломалась ветка, заставил Дину испуганно обернуться. На дорожке никого. А в глубине, под деревьями, показалось движение. Будто быстрая тень нырнула вниз, в высокую траву.
По спине пополз холодный, как ледяной ноябрьский ветерок, страх. Дина едва сдержалась, что бы не побежать. Ускорила шаг и достала телефон, готовая в любой момент позвонить Марине и позвать на помощь.
Снова шорох, теперь совсем рядом. Будто кто-то продирался сквозь густой кустарник и Дина отчетливо услышала за спиной торопливо приближающиеся шаги.