Лето кончится не скоро - стр. 17
И в самом деле, даже здесь, за границей рынка, пахло птичьим пометом, прелым сеном и всем, чем пахнет в тесном зверинце.
– Подумаешь! Сейчас экология такая, что заразы во всех местах полным-полно, – отозвался Ник. И всех, начиная с себя, пересчитал пальцем. – Шестеро. Каждому по половинке…
Он отбежал и скоро вернулся с тремя желтыми, в коричневых веснушках, бананами. Ловко разломал их пополам.
– Спасибо… – бормотнул Шурка. Неужели его считают уже своим? Или это просто так, из вежливости? Ну да, не будут же пятеро жевать, а один смотреть. Но все равно он был рад. Тем более что его половинка оказалась от того же банана, что и Женькина. Случайно, конечно…
Неподалеку врос в землю красный облезлый фургон. В тени его была самодельная скамья – доска на кирпичных столбиках. Приют для любителей пива. Сейчас тут никого не оказалось, и все шестеро устроились на пружинистой доске. Шурка не посмел сесть с Женькой и очутился между Кустиком и Тиной (с ее жарким свитером).
Покачались на доске, сжевали спелую вязкую мякоть.
– Бананы – лучший российский овощ, – назидательно сказал Ник.
– Помидоры вкуснее, – отозвался Кустик. Он отдувал от лица налетевший тополиный пух.
– Но дороже, – возразил Ник.
– Лучше бы мороженое купил, – упрекнула его Тина. – А то с бананов только пить хочется.
– Ты же простуженная! – Ник даже подскочил от возмущения.
– Ты же «кха-кха» и «кхе-кхе», – напомнил со своего края Платон.
– У меня же не ангина, а хрипы в бронхах. Мороженое на это не влияет.
Шурка прыгнул со скамьи:
– Подождите! – И помчался туда, где продавали эскимо.
На шесть порций ушли все деньги, что дала баба Дуся. «Вот тебе и картошка!» – с бесшабашностью подумал Шурка. И еще мелькнула мысль, что баба Дуся будет права, если свое обещание насчет полотенца претворит в жизнь. Ну и пусть!
– Ух ты-ы… – благодарным хором сказала вся компания, когда Шурка примчался назад.
– Ты небось разорился в дым, – смущенно заметил Платон.
– Ерунда! – Шурка всем вручил эскимо, лишь перед Тиной задержался: – Тебе правда можно? Не повредит?
– Не повредит, не повредит!
– Да сочиняет она про бронхи, – звонко подал голос Кустик. – Ей просто новыми лосинами похвастаться захотелось. А свитер натянула, чтобы получился этот… костюмный ансамбль.
– Сейчас кому-то будет ох какой ансамбль… – Тина приподнялась. – Ой… кха…
– Ты, Куст, бессовестный, – заявила Женька. – Что ты к ней пристаешь? Над тобой же не смеются, что ты в таких доспехах…
– А я виноват, что у меня аллергия на пух?! – очень болезненно среагировал Кустик.
– Дурь у тебя, а не аллергия, – заявила Тина. – Щекотки боишься, как чумы…
– А ты… Алевтина, Алевтина, разукрашена картина…
– Ох, кто-то сегодня допрыгается, – сказал в пространство Платон. – Ох, кто-то скоро заверещит: «Ай, не надо, ай, больше не буду…»
– Больше не буду! – Кустик торопливо пересел на дальний край доски.
– «И все засмеялись», – усмехнулась Женька. И все засмеялись. Кроме Платона. Он раздумчиво изрек:
– А все-таки какие же мы свиньи…
– Почему? – изумился Кустик.
– Лопаем угощение человека, у которого до сих пор даже имя не спросили…
– М!.. – Тина кокетливо приподнялась. – Правда. Но тогда мы должны сперва сами… как нас зовут…
– А я уже знаю! – обрадованно сообщил Шурка. – Только одно не понял: «Кустик» или «Костик»?