Летний сон в алых тонах - стр. 21
Как-то летним вечером мы оба оказались в ресторане «Мертвая петля» в Хорнстулле каждый со своей компанией друзей, когда начался дождь. Я немного перебрала пива, и он был настолько любезен, что держал надо мной свою летнюю куртку, чтобы защитить от дождя.
Первое, что я увидела, были его глаза, льдисто-голубые. Такие необыкновенно прекрасные. К тому времени я уже начала встречаться с Данне, но если бы не это, я наверняка попыталась бы поцеловать Закке. Пиво всегда на меня так действует. Ведь по натуре я очень робкая и застенчивая, но стоит мне выпить несколько бокалов, как я готова расцеловать кого угодно. Однако мне повезло, что я этого не сделала. Потому что Закке совсем недавно сочетался браком. С мужчиной. Но мы все же обменялись номерами телефонов, начали встречаться, вместе обедать и очень много смеяться. С Закке всегда хочется смеяться. Он обладает удивительной способностью – рядом с ним жизнь всегда кажется не такой уж дрянной. И ты веришь, что все обязательно наладится.
В те времена Закке работал арт-директором «Шанса» и именно он рассказал мне, что главный редактор Йоханна ищет себе ассистентку, чтобы та помогала ей во всем, начиная от оплаты счетов и заканчивая подборкой фотографий для ее рубрики полезных советов в каждом номере. Закке устроил мне собеседование, и неделю спустя я приступила к работе. Зарплата была двадцать две тысячи крон в месяц. Без всяких пенсионных отчислений. И все же я была на седьмом небе от счастья. У меня есть работа! В настоящей газете!
На сегодняшний день Йоханна Флод живет в Лос-Анджелесе вместе со своим мужем, и все мы в редакции ужасно по ней скучаем. Ее преемница Гунилла Джонс не отличается излишней теплотой. Если бы Гунилла взялась за создание собственной марки духов, они бы назывались «Вечная мерзлота». Потому что она носит только строгие белые деловые костюмы, никогда не улыбается, и если бы на обложке журнала можно было каждый месяц размещать фото женщины весом в тридцать три кило, закутанной в шкуру белого медведя, не рискуя уронить продажи, то Гунилла Джонс делала бы это непременно.
Но теперь я, по крайней мере, зарабатываю чуть больше, и, кроме того, я репортер. Так что я не жалуюсь. Я пишу о любви и человеческих взаимоотношениях. Вполне безобидные вещи, в которых я понимаю. Или понимала. Ведь что ни говори, а меня только что бросили. Но, несмотря на легкомысленные темы, вдохновение порой иссякает. И тогда я думаю о Закке, который всего неделю спустя после того, как я устроилась в «Шанс», уволился с работы, чтобы осуществить мечту всей своей жизни: открыть собственный винный бар в Сёдермальме. Чем он в настоящее время и занимается. Смелый человек, что тут скажешь.
Я беру смартфон, и одновременно снаружи доносится раскат грома. Кажется, на шхеры надвигается гроза. Папа всегда говорил, что нельзя пользоваться телефоном в грозу, но, думаю, она еще далеко. Надеюсь. Я звоню Закке и, пока в трубке идут гудки, делаю еще один глоток колы-зеро.
– Привет, старушка.
Его голос словно мед, и внезапно я понимаю, что я больше не дома в Стокгольме с Закке всего в нескольких сотнях метров от меня. Я нахожусь в крохотном домишке на шхерах. Одна-одинешенька.