Летний сад - стр. 74
– Ну, давай! Освобождайся!
Все ее тело слабеет. Она, конечно, старается высвободиться, но знает: когда Александр играет как отец с Энтони – это одно, но когда он играет с ней как муж – это совсем другое. Она прикусывает губу, чтобы не издать ни звука.
– Давай, мамуля! – говорит рядом с ней ничего не понимающий ребенок. – Ты можешь! Я же смог! Выкручивайся!
– Да, Татьяна, – шепчет Александр, крепче сжимая ее пальцы, заглядывая ей в лицо. – Давай высвобождайся!
И она мельком замечает, как проглядывает его улыбающаяся душа.
Но когда он за рулем, он чаще всего молчалив и замкнут. Ей невыносимо, когда он вот так отстраняется, уходя в худшие моменты своей жизни, – и трудно вытащить его оттуда, и иногда, если он даже хочет вернуться, он не может. И иногда Татьяна сама так переполнена страхами перед неминуемой опасностью, грозящей Александру на каждой остановке, что она теряет силы, которые ей нужны, чтобы отвлечь его, и сама погружается в худшее в своей жизни.
Ей хочется, чтобы его поглотило что-нибудь другое, чтобы дорога не захватила ее, чтобы его душа не могла отстраняться. Но наверное, тогда они стали бы другими.
Она убеждала его заехать в Финикс, но Александр уже почти решил ехать прямиком в Калифорнию.
– Я думала, ты хочешь увидеть те девяносто семь акров, которые я купила на деньги твоей матери.
Он пожал плечами, выпил немного воды.
– Чего я хочу, так это почувствовать телом воду. Вот этого я хочу. В Финиксе это есть?
– Нет, насколько я знаю.
– Вот именно. Поэтому мне и не хочется.
Им понадобился день, чтобы доехать от восточной границы Аризоны до Финикса. Тем вечером пришлось остановиться в кемпинге рядом с горой Суеверий. Александр лег на деревянный настил под водосточным желобом, и холодная вода лилась на его грудь и лицо. Энтони и Татьяна стояли на вежливом расстоянии и наблюдали за ним. Энтони спросил, все ли в порядке с папой.
– Не уверена. Я бы сказала, пятьдесят на пятьдесят.
Если бы Александр был чуть более настойчив, он легко убедил бы ее ехать дальше, пока они не добрались бы до Тихого океана. Не потому, что ей не хотелось показывать ему их пустынную собственность, а потому, что она думала: есть возможность того, что федеральные агенты могут ждать их в том единственном месте, что им принадлежало. Викки могла упомянуть об этой земле в разговоре с Сэмом. Они с Сэмом подружились за эти годы. Что, если их там ждут? От этой мысли Татьяне становилось дурно. Но к несчастью, Александр не так уж и возражал. Татьяна уже знала, что ей хочется сделать, пусть это и было немыслимо: продать эту землю! Просто продать за любую цену, взять деньги, уехать в другой штат, может, даже в безлюдье Монтаны, и скрыться навсегда. Она не питала иллюзий: преданность Сэма ей и Александру едва ли была велика. Сэм не был тетей Эстер. Татьяна молчала, думая обо всем этом, а ее муж лежал на настиле, захлебываясь текущей водой.
На следующее утро они поехали по автостраде Суперстишн.
– Здесь довольно плоско, – заметил Александр.
– Ну да, отсюда и название Меса, – кивнула Татьяна. – Это значит «плоская».
– Пожалуйста, скажи, что наша земля не здесь.
– Ладно, она не здесь. – Вдали за плоской равниной виднелись каменистые горы. – Здесь слишком обжито.
– Это слишком обжито?
Здесь не было магазинов, заправок, только ферма по одну сторону дороги и нетронутая пустыня по другую.