Летний сад - стр. 50
– Тельма? – сказала Татьяна, поднимаясь на палубу. – Это ты?
Тельма резко обернулась, словно услышала голос из могилы:
– Ох! Привет.
– Ох, привет, – откликнулась Татьяна, вставая между Тельмой и Александром. И повернулась лицом к женщине. – Вижу, ты уже познакомилась с моим мужем. А где твой?
Отшатнувшись на высоких каблуках, Тельма махнула рукой:
– Он сегодня не смог.
Татьяна промолчала – тогда. Но на следующее утро спросила у Энтони, так чтобы ее наверняка услышал муж, сидевший за завтраком, о той симпатичной женщине на лодке, и Энтони сообщил, что та уже какое-то время приходит каждое утро.
– Это так?
– Нет, не так, – вмешался ее муж.
– Энтони, а муж той симпатичной женщины приходит с ней?
– Не-а. У нее нет мужа. Она сказала папе, что ее муж сбежал. Сказала, что он после войны не хочет быть женатым.
– Ох, вот как?
– Да, и еще, мамуля, – продолжил Энтони, облизывая губы, – она принесла нам яблочный пирог. Такой вкусный!
Татьяна больше ничего не добавила. Она даже не посмотрела на мужа. Александр наклонил голову через стол, ища ее внимания, но сам ничего не говоря. Когда он подошел, чтобы поцеловать Татьяну, он обхватил ее лицо ладонями и заставил посмотреть на себя. Его глаза горели огнем. Он крепко поцеловал ее, вызвав огненный жар в животе, и ушел на работу.
Когда в полдень Татьяна пришла за Энтони, Тельмы там не было.
– Мамуля, – зашептал Энтони, – я не знаю, что папа сказал ей сегодня утром, но она убежала с лодки в слезах!
Тельма больше не появлялась, даже в бакалейной лавке.
Дома Александр сказал:
– Хочешь отправиться со мной завтра на утреннюю экскурсию? Ты ведь знаешь, что можешь пойти со мной когда угодно.
– А сейчас?
– Конечно. В любое время. Ты просто не проявляла к этому интереса. – Он немного помолчал. – До сих пор.
В его замечании было нечто слегка… Татьяна не улавливала… язвительное? Нечто обвиняющее. Но в чем он ее обвинял? В том, что она готовит, убирает и стирает для него? В том, что укладывает волосы, и тщательно моется, и надевает полупрозрачные платья и тонкие трусики, и пользуется мускусным маслом по вечерам? Или в том, что позволяет сыну проводить с ним час-другой утром?
Она размышляла над этим. Но над чем, собственно? Она всматривалась в него, но он уже забыл это, как пропускал мимо ушей многое, читая газету, куря, болтая с Энтони…
Татьяна на следующее утро явилась на утреннюю лодочную прогулку.
– У вас волосы подстрижены ежиком, – пробормотала какая-то девчонка, которая подошла и встала рядом с Александром, а Татьяна тихо сидела неподалеку, держа Энтони на коленях. – Как будто вы в армии, – не отставала девица, хотя Александр ничего ей не ответил.
– Я служил в армии, – сказал он наконец.
– Ух ты, здорово! А где именно?
– На Восточном фронте.
– Ух ты! Я хочу обо всем услышать. А кстати, где это – Восточный фронт? Я о нем никогда не слышала. Мой отец служил в Японии. И до сих пор там. – Девчонка, почти подросток, может, чуть старше, болтала не умолкая: – Капитан, вы ведете катер так быстро, и становится очень ветрено, а на мне легкая юбка. Как вы думаете, это может стать проблемой? Ветер не начнет задирать юбку, ну, вроде как до неприличия? – Она хихикнула.
– Я так не думаю. Энт, не хочешь подойти, помочь мне рулить?
Энтони бросился к отцу. Девушка повернулась, чтобы посмотреть на мальчика и Татьяну, а та улыбнулась и слегка помахала рукой.