Летний рыцарь - стр. 31
– Очень хорошо. В таком случае, в соответствии с установленными правилами мы предложим этот пост старейшему из присутствующих здесь чародеев, – он покосился в сторону примостившегося в уголке сцены старичка-чародея сушеного вида с пером, чернильницей и кипой пергаментных листов. – Чародей Пибоди, будь добр, огласи список.
Тот кивнул, полез под стол и вынырнул оттуда с объемистым чемоданом. Потом буркнул что-то себе под нос, потер лоб пальцем, перепачкав его чернилами, и открыл чемодан. Он вытянул из стопки, как мне показалось, первый попавшийся лист, положил его перед собой на стол, удовлетворенно кивнул и дребезжащим голосом принялся зачитывать список.
– Чародей Монтрой.
– В научной экспедиции на Юкатане, – отозвалась Марта Либерти.
Пибоди кивнул.
– Чародей Гомес.
– Все еще не проснулся после приема того эликсира, – сообщил стоявший у стены Страж в сером плаще.
Пибоди кивнул.
– Чародей Лукоцци.
– В академическом отпуске, – сказал чернобородый, татуированный чародей, сидевший за нашим столом. Эбинизер нахмурился и нервно дернул щекой.
Так продолжалось примерно четверть часа. Наиболее любопытные причины отсутствия звучали вроде: «женился по любви», «живет под полярной ледяной шапкой» или «сидит на пирамиде».
Наконец Пибоди покосился на Мерлина.
– Чародей МакКой.
Эбинизер фыркнул и встал. Пибоди перечислил еще с полдюжины имен.
– Чародей Шнайдер, – возгласил он, наконец.
Маленький круглощекий человечек с седым пухом на голове и хорошо заметным даже под просторным балахоном округлым брюшком встал и коротко кивнул Эбинизеру. Потом он повернулся к Мерлину.
– Я благодарен вам за предложение, почтенный Мерлин, – объявил он на латыни, но с сильным немецким акцентом. – Однако при всем моем почтении я вынужден отказаться от него в пользу Чародея МакКоя. Он послужит Совету куда лучше, чем я.
Мерлин выглядел так, словно кто-то выжал ему в рот незрелый лимон.
– Очень хорошо, – сказал он. – Не желает ли кто-нибудь из старших чародеев предложить свою кандидатуру как альтернативу Чародею МакКою?
Я не сомневался, что таковых не найдется – об этом красноречиво говорили лица ближних к нам чародеев. Сам Эбинизер не спускал глаз с Мерлина. Он стоял, широко расставив ноги. В зале воцарилась тишина.
Сжав губы так, что они превратились в тонкую линию, Мерлин обвел зал взглядом и чуть заметно кивнул.
– Все за? – спросил он.
Зал снова откликнулся одобрением, на этот раз еще более единодушным.
– Очень хорошо, – повторил Мерлин, поджав нижнюю губу, от чего голос его сделался несколько кислее. – Раз так, пусть Чародей МакКой займет место в Совете Старейшин.
По залу пробежал вздох – как мне показалось, облегчения. Эбинизер оглянулся и подмигнул мне.
– Один есть. Осталось два, – прошептал он. – Держи ухо востро, – он подобрал балахон и поднялся на сцену, на пустующую трибуну между Мартой Либерти и Индейцем Джо. – Меньше слов, больше дела, – произнес он громче, так, чтобы слышал весь зал. – Идет война.
– Совершенно верно, – согласился Мерлин и кивнул куда-то в сторону. – Займемся делами военными. Страж Морган, будь добр, выйди и доложи соображения Совета Стражей насчет тактики Красной Коллегии.
В зале снова воцарилась такая тишина, что я отчетливо слышал стук подкованных башмаков Моргана, пока тот поднимался на сцену. Мерлин подвинулся, и Морган положил на трибуну переливающийся кристалл. Следом за этим он приладил за ним свечу, пробормотал себе под нос какое-то заклинание и зажег ее.