«Летающий танк». 100 боевых вылетов на Ил-2 - стр. 73
Ведя огонь, замечаю перед самолетом густые и плотные трассы. Отпускаю гашетки и вижу – строго в лоб по мне бьет счетверенная «эрликоновская» установка. Она стоит на платформе, замаскированной кустами на опушке леса. Ну, думаю, раз у вас хватает смелости вести огонь в лоб, посмотрим, кто больше испугается. Доворачиваю на установку и открываю огонь из пушек и пулеметов. Она тут же прекращает стрельбу. Вижу бегущих от нее солдат и как их накрывают мои разноцветные трассы. Снова возвращаюсь на дорогу. Спасаясь от смерти, солдаты панически бегут в сторону леса.
Один из них, споткнувшись, упал и, не успев подняться, на четвереньках стремится как можно быстрее добраться до леса. Второй прячется за елочку высотой не более метра. Пулеметные очереди накрывают обоих. Лечу уже над самой землей. Делаю небольшие горки и снова открываю огонь. Перед машиной поднимается на дыбы лошадь и тут же как подкошенная валится на землю. Слышу, как бьет из своего пулемета Ипанов. Молодец, так и надо работать. Хотелось похвалить его, но на разговоры по СПУ нет времени. Бью из пушек и пулеметов по разным целям, но вскоре они замолкли. Перезаряжаю – тишина. Видимо, кончились снаряды и патроны. Но мне не хочется уходить, не поразив все цели.
Стремясь еще больше досадить фашистам и нагнать на них страха, перевожу винт на малый шаг. При больших оборотах он издает неприятный визжащий звук, действуювующий на нервы и раздражающий животных, в частности лошадей. Прижимаю машину к земле: хоть винтом, но буду рубить гадов. Большая скорость над самой землей вызывает прилив эмоций. Она как бы пьянит, подталкивает к действию, заставляет лететь все ниже и ниже, быстрее и бытрее. Эх! Жаль, что оружие молчит и нечем бить сволочей.
Припоминаются слова из стихотворения К. Симонова: «…бей гранатой, бей штыком, бей, чем хочешь, но убей…» Перед глазами мелькают обезумевшие от страха мечущиеся фашисты, переворачиваются повозки. Слышу голос стрелка: «Командир, ниже не надо – в кабину летит пыль». Слова Ипанова не останавливают меня. «Не мешай, – говорю ему, – буду так идти, пока не кончится дорога». Кончается поляна. Дорога уходит в лес. Перед самым лесом беру ручку на себя. Вижу на встречном курсе немного правее и метров на 500 выше одну из наших групп, возвращающуюся с задания. Ну, думаю, к ней сейчас и пристроюсь.
Энергично ввожу машину в правый боевой разворот, и в этот момент ручка управления вырывается у меня из рук. Ударяюсь головой о фонарь кабины. Левой ногой, соскочившей с педали, срываю с крепления радиоприемник, стоявший между ног перед ручкой управления. На какое-то время оказываюсь в невесомости. Вижу только небо и теряю пространственное положение. Не пойму, что случилось. Хватаюсь обеими руками за ручку, но в горячке не могу сообразить, в какое положение ее надо поставить, чтобы вывести самолет в нормальное положение.
В этот миг улавливаю очень быстрое приближение к самолету хвойных веток. Часть из них вместе с искрами, вылетавшими из выхлопных патрубков, влетает в кабину и бьет в лицо. В голове мелькнула мысль: «Все! Погиб!» Но вот макушки сосен начинают быстро уходить вниз. Пытаюсь удержать машину на этой высоте и чувствую, что она слушается рулей и не валится. Делаю небольшую горку и доворачиваю в сторону группы. Она за это время ушла далеко. Придя в себя, понял, что догнать их не смогу, поэтому домой возвращаюсь один. К моему прилету они уже сели.